Кантакузен, Владимир Георгиевич

Владимир Георгиевич Кантакузен
Дата рождения	7 июля 1872(1872-07-07)
Дата смерти	16 июля 1937(1937-07-16) (65 лет)
Место смерти	Бессарабия
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	Конная артиллерия
Годы службы	1892–1920
Звание	Генерал-майор
Сражения/войны	Русско-японская война, Первая мировая война, Гражданская война
Награды и премии	ГО 4-й ст. 3-й ст. 2-й ст. 3-й ст.

Князь Влади́мир Гео́ргиевич Кантаку́зен (7 июля 1872 — 16 июля 1937) — русский генерал, герой Первой мировой войны.

Биография

Православный. Из дворянского рода Кантакузенов Бессарабской губернии.

Окончил 4-й Московский кадетский корпус (1892) и Михайловское артиллерийское училище (1895), был выпущен подпоручиком в 15-ю конно-артиллерийскую батарею.

Чины: поручик (1897), штабс-капитан (1901), подъесаул (1902), есаул (1905), капитан (1905), подполковник (1909), полковник (1915), генерал-майор (1917).

Был переведен в 3-ю Забайкальскую казачью батарею. В её составе участвовал в русско-японской войне, также воевал в составе 1-го пограничного Заамурского конного полка, 4-й батареи 1-й Восточно-Сибирской стрелковой артиллерийской бригады.

После войны был возвращен в 15-ю конно-артиллерийскую батарею. Командовал 2-й запасной пешей батареей (1908—1909), 19-й конно-артиллерийской батареей (с 1909). В 1913 году окончил Офицерскую артиллерийскую школу.

В Первую мировую войну командовал 9-м конно-артиллерийским дивизионом, исполнял должность инспектора артиллерии 2-го кавалерийского корпуса (1914—1917). Был награждён орденом Святого Георгия 4-й степени

За то, что в бою 11-го авг. 1914 г. у дер. Лапы-Польские, оставшись без прикрытия, с отменным мужеством, отразил картечью атаку трех эскадронов венгерских гусар и прибывших вслед за ними велосипедистов, внезапно атаковавших левый фланг и тыл батареи, и тем спас свои орудия от захвата противником.

и Георгиевским оружием

За то, что блестяще действовал во главе батареи, которая единственная переправилась на левый берег Сана и на участке 42-й пехотной дивизии своим огнём с 1200 шагов все время успешно содействовала пехоте.

В 1917 году командовал 9-м гусарским Киевским полком (март—май) и лейб-гвардии Гусарским полком (май—октябрь), был ранен.

Участвовал в Белом движении в Сибири. Командовал 2-й Уфимской кавалерийской дивизией (сентябрь 1919 — март 1920). Участвовал в Великом Сибирском Ледяном походе.

После окончания Гражданской войны эмигрировал во Францию. В 1921 году участвовал Рейхенгалльском монархическом съезде. Состоял членом объединения Конной артиллерии. Затем переехал в Румынию, умер в Бессарабии.

Награды

• Орден Святого Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (1904);
• Орден Святой Анны 3-й ст. с мечами и бантом (1904);
• Орден Святого Станислава 2-й ст. с мечами (1907);
• Орден Святого Георгия 4-й ст. (ВП 03.02.1915);
• Георгиевское оружие (ВП 09.03.1915).

Ссылки

• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=1633 Кантакузен, Владимир Георгиевич] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»

Отрывок, характеризующий Кантакузен, Владимир Георгиевич

Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.