Каратыгин, Пётр Андреевич
Поделись знанием:
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.
Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
| Пётр Андреевич Каратыгин | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Профессия: | |
| Гражданство: |
Российская империя |
| Театр: | |
Пётр Андреевич Каратыгин (1805—1879) — русский актёр и драматург. Сын Андрея Васильевича и Александры Дмитриевны Каратыгиных, брат В. А. Каратыгина.
Содержание
Биография
Учился в Петербургской театральной школе, сначала в классе балетмейстера Дидло, затем в драматическом отделении. Артистическую карьеру начал исполнением ролей любовников в драме и комедии (1823), но его влекло к водевилю, которому вскоре он посвятил себя и как писатель. Был занят в комедийных и водевильных ролях: Загорецкий («Горе от ума»), Замухрышкин («Игроки» Н. В. Гоголя), Фон Фонк («Холостяк» И. С. Тургенева). Играл в своих водевилях — Сен-Феликс («Чудак-покойник, или Таинственный ящик»), Клейстер («Булочная») и др. Белинский писал о Каратыгине: «талант односторонний, годный не для многих ролей, но тем не менее весьма замечательный» (Собр. соч., т. VIII, стр. 534). Роль Загорецкого (на первых порах Каратыгин играл в «Горе от ума» Репетилова) создана им ещё в грибоедовское время и послужила началом его успеха.
Немало острот Каратыгина перешло в жаргон петербуржцев. Сохранилось множество анекдотов о его остроумных ответах и экспромтах. С конца 1850-х годов Каратыгин как актёр стушевывается; его симпатии были на стороне традиций классического вкуса, и он недолюбливал бытовой репертуар, отдавая предпочтение Мольеру, Бомарше, Шеридану, Гольдони.
Время заведования Каратыгиным драматическим классом Петербургской театральной школы (1832-38) было наиболее блистательной эпохой этого учреждения. Каратыгин угадал в юном Мартынове-декораторе будущий талант и перевёл его в драматический класс. Обучал А. М. Максимова, С. Я. Марковецкого, П. К. Громову и других известных в будущем актёров.
С 1872 по 1879 гг. Каратыгин помещал в «Русской старине» интересные и важные для истории театра «Воспоминания» о той поре, в которой жил и действовал. Свои пьесы он предоставлял антрепренёрам даром, отказавшись вступить в общество драматических писателей.
Первая жена — Любовь Осиповна Дюрова (Дюр)[1], вторая жена — Софья Васильевна Биркина.
Был похоронен на Смоленском православном кладбище[2]. В 1930-х годах захоронение было перенесено в Некрополь мастеров искусств Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге.
Пьесы
Написал 73 пьесы, в том числе 46 водевилей, большинство из которых — переводы и переделки иностранных пьес и русских повестей.
- 1830 — «Знакомые незнакомцы» (первый водевиль)
- «Горе без ума». Водевиль в 1 действии.
- 1830 — «Сентябрьская ночь». Водевиль в 2 отделениях. Сюжет заимствован из повести Марлинского (А. А. Бестужева).
- «Смиренница, или Женщины между собою». Комедия в 1 действии Переделка из французской комической оперы «La jeune prude, ou Les femmes entre elles». Текст Э. Дюпати;
- 1833 — «Дон Ранудо де Калибрадос, или Что и честь, коли нечего есть». Водевиль в 1 действии. Сюжет заимствован из комедии А. Коцебу «Don Ranudo de Colibrados»;
- «Заёмные жёны, или Не знаешь, где найдёшь, где потеряешь» (1834) (Les femmes d’emprunt). Комедия в 1 действии Ш. Варена (Charles Varin) и Деверже (Desvergers, наст. Имя Арман Шапо // Armand Chapeau). Пер. с фр.
- «Молодые ключницы у старых холостяков, или Обочлись в расчете» (Les jeunes bonnes et les vieux garcons). Водевиль в 1 д. Деверже (Desvergers, наст. имя Арман Шапо // Armand Chapeau) и Ш. Варена (Charles Varin). Пер. с фр.
- «Чрезвычайное происшествие, или Лукреция нашего времени» (La grande aventure). Ком.-водевиль в 1 д. Э. Скриба и А.-Ф. Варнера (Antoine-François Varner). Пер. с фр.
- «Жизнь или смерть, или Самоубийцы от любви» (Еtre aime ou mourir!). Ком.-водевиль в 1 д. Э. Скриба и Ф. Дюмануара. Пер. с фр.
- «Мнимая г-жа Мелас, или Fanatico per la musiса». Ориг. шутка-водевиль в 1 д.; «Лорнет, или Правда глаза колет» (Le lorgnon). Фантастический водевиль в 1 д. Э. Скриба. Пер. с фр.
- «Сын природы, или Ученье свет, а неученье тьма». Комический водевиль в 3 действиях. Совместно с П. И. Григорьевым. Сюжет взят из романа Поля де Кока «L’homme de la nature, et l’homme police»
- «Жена и зонтик, или Расстроенный настройщик» (Ma femme et mon parapluie). Водевиль в 1 д. Лоренсена. Пер. с фр.
- «Две женщины против одного мужчины, или Его не проведешь» (Deux femmes contre un homme). Водевиль в 1 д. Ф. Дюмануара и Бренсвика. Пер. с фр.
- «Ночной колокольчик». Водевиль в 1 д. Пер. с фр.
- «Чиновник по особым поручениям». Водевиль в 1 д.
- «Дом на Петербургской стороне, или Искусство не платить за квартиру». (L’art de ne pas payer son terme). Водевиль в 1 д. Перед. с фр. (1838)
- «Ложа 1-го яруса на последний дебют Тальони». Анекдотический водевиль в 2 к. (1838)
- «Ножка» (Les brodequins de Lise). Водевиль в 1 д. Лоренсена, Деверже и Г. Ваэза. Пер. с фр.
- «Приключение на искусственных водах, или Что у кого болит, тот о том и говорит» (Bocquet, pere et fils). Вод. в 2 д. Лоренсена, М.-Мишеля и Э. Лабиша. Перед. с фр.
- «Чудак-покойник, или Таинственный ящик» (Les merluchons, ou Apres deux cents ans). Ком.-вод. в 1 д. М. Теолона, Н. Фурнье и Стефена. Пер. с фр. (1841)
- «Школьный учитель, или Дураков учить, что мертвых лечить» (La maitre d’ecole). Вод. в 1 д. Локруа и О. Анисе-Буржуа. Пер. с фр.
- «Подставной и отставной» (Le plastron). Ком. в 2 д. с куплетами Ксавье (Ж. Сентина),Ф.-А. Дювера и Лозанна. Пер. с фр.
- «Три звездочки, или Урок в любви и астрономии» (Les trois etoiles). Вод. в 1 д. Галеви и Э. Жема. Пер. с фр.
- «Знакомые незнакомцы». Ком.-водевиль в 1 д.
- «Демокрит и Гераклит, или Философы на Песках». Ком.- вод. в 1 д.
- «Первое июля в Петергофе». Шутка-вод. в 1 д.
- «Булочная, или Петербургский немец». Вод. в 1 д. (1843)
- «Авось или сцены в книжной лавке» — шутка-водевиль в одном действии. Представлена первый раз на Александринском театре 7 ноября 1840 г. в пользу актера г. Каратыгина 2. Напечатана в журнале «Репертуар русского театра» 1841 г. том 1.
- «Генеральша, или Домашние дела» (Les aides-de-camp). Ком. в 1 д. с куплетами Ж. Баяра и Ф. Дюмануара. Перед. с фр.
- «Брюзга, или Максим Петрович Недоволин» (L’humoriste). Ком.-вод. в 1 д. Д.-Ш. Дюпети и Анри. Перед. с фр.
- «Пикник в Токсове, или Петербургские удовольствия» (в Малом театре в Москве пьеса шла под названием «Пикник в Кунцеве, или Московские удовольствия»[3]). Шутка-вод. в 2 к. Сюжет заимств. из рассказа М. И. Воскресенского «Тринадцатый гость».
- «Тамбур-мажор, или Свободен от постоя» (Le tambour-major). Вод. в 1 д. О. Анисе-Буржуа и Э. Бризбарра. Пер. с фр.
- «Нечего делать» (Quand ont n’a rien a faire). Ком. в 2 д. с куплетами Локруа и А. Сея. Пер. с фр.
- «Вицмундир» (1845)
- «Поль и Полина, или Брат за сестру, сестра за брата» (Paul et Pauline). Ком.-вод. в 2 д. Ф.-А. Дювера и Лозанна. Перед. с фр.
- «Дон Кихот Ламанхский, рыцарь печального образа, и Санхо-Панса». Ком.-вод. в 2 д., 5 к., взятая из романа М. Сервантеса
- «Отелло на Песках, или Петербургский араб». Вод. в 1 д.
- «Павел Павлович с супругой». Ком. в 1 д. Перед. ком. А. Коцебу «Die eifersuchtige Frau».
- «Новый Самиель, или Право пожизненного владения». Ком.-вод. в 1 д. Сюжет заимств. из польск. ком. А. Фредро «Dozywocie»;
- «Дагерротип, или Знакомые все лица». Шутка-вод. в 1 д. Совместно с В. А. Соллогубом.
- 1847 — «Натуральная школа» (водевиль)
- «Остриженные львы, или Живые покойники» (Deux lions rapes). Вод. в 1 д. Ж.-Б. Розье и Ш. Варена (Charles Varin). Пер. с фр.
- «Свадебный стол без молодых, или Старая любовь не ржавеет». Вод. в 1 д.
- «Горемычная свадьба, или Возвращение с Нижегородской ярмарки». Интермедия в 1 д. с пением, танцами и плясками
- «Дядюшка на трех ногах, или Хотел солгать, а сказал правду». Ком. в 1 д.
- «Небывалый брак, или Муж холостяк, а жена девица» (Mademoiselle ma femme). Вод. в 1 д. О. Лефрана и Э. Лабиша. Пер. с фр.
- «Коломенский Диоген, или Добрая ложь лучше худой правды» (Le misanthrope et l’auvergnat). Вод. в 1 д. П.-А. Любиза, Э. Лабиша и П. Сиродена. Пер. с фр.
- «Фальшивая тревога, или Не шути огнём — обожжешься» (Il ne faut pas jouer avec le feu). Ком. в 1 д. Кокатрикса. Перед. с фр.
- «Запутанное дело, или С больной головы на здоровую» (Un service a Blanchard). Вод. в 1 д. Э. Моро и А. Делакура. Перед. с фр.
- «Бабушкина внучка» (La joie de la maison). Ком. в 3 д. О. Анисе-Буржуа и Ш.-А. Декурселя. Пер. с фр.
- «Русские святки». Картина старинного быта в 2 отд. с хорами, песнями и плясками
- «Вечный жид в новом роде, или Свадебный бал с препятствиями». Шутка-вод. в 1 д. с танцами. Перед. фр. вод. Л. Клервиля и Ш. Брота;
- «Петербургские дачи». Вод. в 1 д.
- «Женская дружба, или Молодые вдовушки» (L’amitie des femmes). Ком. в 3 д. Э. Мазера. Пер. с фр.
- «Роковой колокольчик». Ком. в 1 д. Перед. с фр.
- «Черное пятно». Ком. в 4 д. Перед. с фр. ком. «Les medecins» Э. Бризбарра и Э. Ню;
- «Добрые люди с изнанки». Ком. в 3 д. Перед. «Les faux bons hommes» Т. Баррьера и Э. Капендю;
- «Дело в трех шляпах» (Les trois chapeaux). Вод. в 2 д. Л. Геннекена. Пер. с фр.
- «Свадебный стол без молодых, или Старая любовь не ржавеет». Ориг. вод. в 1 д.
- «Маменькин сынок». Ком. в 3 д. Перед. ком. «Вebe» Э. Нажака и Л. Геннекена
- 1878 — «Супруги в западне» (Les dominos roses). Ком. в 3 д. А. Делакура и Л. Геннекена. Пер. с фр.
- 1878 — «Козёл отпущения» (последняя пьеса)
Библиография
Сочинения П. А. Каратыгина
- Сочинения. — СПб., 1854.
- Сборник театральных пьес… Оригинальные и переводные водевили и комедии. Тт. 1—3. — СПб., 1880.
- Записки. — СПб., 1880.
- Записки. Тт. 1—2. — Л., Academia, 1929—1930.
- Водевили. — М., Гослитиздат, 1937. (Вступительная статья М. Паушкина «Старый русский водевиль и П. А. Каратыгин»).
- Вицмундир. — М., Искусство, 1958
- Записки. — Л., Искусство, 1970.
- Каратыгин П. А. Комедии и водевили / Сост., вступ. ст. и комм. О. В. Мокиной. — СПб.: Чистый лист, 2014.
Литература о П. А. Каратыгине
- П. А. Каратыгин. 1823—1873. — СПб., 1873.
- П. А. Каратыгин // Русская старина. 1880. Т. XXVII.
- Письма к П. А. Каратыгину Д. Т. Ленского. 1839 и 1840 // Русская старина. 1880. Т. XXIX.
- Беляев М. Из истории старого водевиля (А. Ф. Кони и П. А. Каратыгин…) // А. Ф. Кони. Юбилейный сборник. — Л., 1925.
- Брудный Д. Демократические тенденции в русском водевиле // Учёные записки (Киргизского женского педагогич. ин-та им. В. В. Маяковского). Вып. 2. — Фрунзе, 1957.
- Успенский В. С. Русский классический водевиль // Русский водевиль. Л.—М., 1959.
- Смирнов-Сокольский Н. [az.lib.ru/k/karatygin_p_a/text_0070.shtml Тетрадь Петра Каратыгина] // Смирнов-Сокольский Н. Рассказы о книгах. — М.: Книга, 1983.
Напишите отзыв о статье "Каратыгин, Пётр Андреевич"
Примечания
- ↑ Каратыгина, Любовь Иосифовна // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
- ↑ Могила на плане кладбища (№ 74) // Отдел IV // Весь Петербург на 1914 год, адресная и справочная книга г. С.-Петербурга / Ред. А. П. Шашковский. — СПб.: Товарищество А. С. Суворина – «Новое время», 1914. — ISBN 5-94030-052-9.
- ↑ [www.maly.ru/fwd2.php?var=/!_work/history/repertuar.html Сайт Малого театра]
Ссылки
- Адрианов С. А. Каратыгин, Петр Андреевич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
- Уманский А. М. Каратыгин, Петр Андреевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Каратыгин, Пётр Андреевич
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.
Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
Категории:
- Родившиеся 11 июля
- Родившиеся в 1805 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Санкт-Петербурге
- Умершие 6 октября
- Умершие в 1879 году
- Актёры по алфавиту
- Актёры Российской империи
- Актёры XIX века
- Драматурги по алфавиту
- Драматурги XIX века
- Драматурги Российской империи
- Мемуаристы Российской империи
- Похороненные на Смоленском православном кладбище
- Похороненные на Тихвинском кладбище
