Катастрофа Ан-24 под Керчью

Рейс Н-639 Аэрофлота
Ан-24Б компании Аэрофлот
Общие сведения
Дата	13 ноября 1971 года
Время	08:19
Характер	Столкновение с землёй в управляемом полёте
Причина	Ошибка экипажа
Место	около Керчи, Крымская область (УССР, СССР)
Воздушное судно
Модель	Ан-24Б
Авиакомпания	Аэрофлот (Украинское УГА, Симферопольский ОАО)
Пункт вылета	Симферополь
Пункт назначения	Керчь
Рейс	Н-639
Бортовой номер	СССР-46378
Дата выпуска	30 апреля 1970 года
Пассажиры	7
Экипаж	4
Погибшие	6
Выживших	5

В субботу 13 ноября 1971 года близ Керчи потерпел катастрофу Ан-24Б компании Аэрофлот, в результате чего погибли 6 человек.

Самолёт

Ан-24Б с бортовым номером 46378 (заводской — 07306101) был выпущен заводом Антонова 30 апреля 1970 года. Всего на момент катастрофы авиалайнер имел в общей сложности 3020 часов налёта и 2388 посадок.

Катастрофа

Самолёт выполнял местный рейс Н-639 из Симферополя в Керчь. Пилотировал его экипаж, командиром (КВС) которого был Н. Ф. Митринга. В 07:39 Ан-24 вылетел из Керченского аэропорта и после набора высоты занял эшелон 2400 метров. Всего на борту находились 4 члена экипажа, 6 пассажиров и сопровождающий милиционер. Сам полёт проходил в простых метеоусловиях.

В 07:58 экипаж связался с диспетчером местных воздушных линий в аэропорту Керчь и получил от него указания, что посадка будет осуществляться по курсу 250°, а также условия снижения, давление аэродрома и метеоданные (тихо, нижняя граница облаков 150 метров, видимость на ВПП — 1500 метров). Далее диспетчер дал разрешение на снижение и заход по ОСП. Экипаж подтвердил получение информации. В 08:06 авиалайнер вышел к третьему развороту, после чего экипаж левым доворотом со снижением до высоты 400 метров вышел в район ДПРМ и начал выполнять заход на посадку по установленной схеме. В 08:16 с самолёта доложили о выполнении четвёртого разворота на высоте 500 метров, а в 08:17 — о входе в глиссаду и готовности к посадке. В 08:18 диспетчер сообщил экипажу о пролёте ДПРМ. Экипаж подтвердил получение информации. Больше самолёт на связь не выходил и на вызовы не отвечал.

В 7 километрах от торца полосы авиалайнер находился на высоте 300 метров, а ДПРМ пролетел на высоте 200 метров. Затем в 30 секунд экипаж начал снижаться с вертикальной скоростью 6 м/с при поступательной 215—230 км/ч, что превышало рекомендуемые значения. Через 25 секунд после пролёта ДПРМ, когда самолёт уже вошёл в густой утренний туман, экипаж не видя наземных ориентиров начал выводить самолёт из снижения. При этом авиалайнер был на малой относительной высоте и на 10—20 метров выше уровня ВПП. В 18:19 в 2610 метрах от торца полосы в 62 метрах левее её оси и на 17 метров ниже её уровня, Ан-24 на скорости 220 км/ч врезался в 10-метровый столб силовой электролинии, а затем в крышу кирпичного склада, после чего разрушился и загорелся.

На месте падения были найдены выжившими второй пилот и пять пассажиров. На земле жертв не было. Через 13 дней второй пилот от ран умер в больнице. Всего в катастрофе погибли 6 человек: весь экипаж, пассажир и сопровождающий милиционер.

Причина

Преждевременное снижение ниже глиссады между ДПРМ и БПРМ вследствие ошибок экипажа, выразившихся в завышении вертикальной скорости снижения и нечёткого взаимодействия между членами экипажа по сличению показаний высотомеров, в сочетании с возможным завышением показаний барометрических высотомеров из-за инструментальных и аэродинамических погрешностей и их рассогласованием в показаниях высоты.

Сопутствующие факторы:

1. Отсутствие на аэродроме наземных средств дополнительного контроля траектории снижения при заходе на посадку по ОСП.
2. Неиспользование экипажем сигнализатора опасных высот или его отказ.
3. Локальный туман, не позволивший экипажу визуально определить фактическую высоту полета и принять меры для прекращения снижения.
4. Отсутствие информации о локальном тумане у экипажа.

—

Отрывок, характеризующий Катастрофа Ан-24 под Керчью

Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.


Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»