Катастрофа Ан-12 под Сургутом 31 января 1971 года

Катастрофа под Сургутом
Ан-12Б компании Аэрофлот
Общие сведения
Дата	31 января 1971 года
Время	04:41 (02:41 МСК)
Характер	Обледенение
Причина	Конструктивные недостатки
Место	близ Сургута, ХМАО, Тюменская область (РСФСР, СССР)
Воздушное судно
Модель	Ан-12Б
Авиакомпания	Аэрофлот (Тюменское управление ГВФ, 2-й Тюменский ОАО)
Пункт вылета	Рощино, Тюмень
Пункт назначения	Сургут
Бортовой номер	CCCP-12996
Дата выпуска	31 августа 1970 года
Пассажиры	1
Экипаж	6
Погибшие	7 (все)

См. также про катастрофу Ан-12 борт СССР-11000 (произошла в данном районе на 9 дней раньше)

Катастрофа Ан-12 под Сургутом 31 января 1971 года — авиационная катастрофа, произошедшая 31 января 1971 года в окрестностях Сургута с самолётом Ан-12Б авиакомпании Аэрофлот, в результате которой погибли 7 человек.

Самолёт

Ан-12Б с бортовым номером 12996 (заводской — 00347403) был выпущен 31 августа 1970 года и передан Главному управлению гражданского воздушного флота, которое затем направило его во 2-йТюменский авиаотряд Тюменского территориального управления гражданского воздушного флота. Всего на момент катастрофы борт 12996 имел 391 час налёта.

Катастрофа

Самолёту предстояло выполнить грузовой рейс из Тюмени в Сургут по доставке 12 тонн свежемороженой тихоокеанской сельди, упакованной в коробки. Пилотировал его экипаж из 259 лётного отряда, состоящий из командира (КВС) К. И. Адамовича, второго пилота В. П. Пономарёва, штурмана Н. М. Евлантьева, бортмеханика Ю. А. Исакова, бортрадиста А. С. Андреева и бортпроводника Е. В. Трифонова. Также на борту находился сопровождающий груз. В 01:25 МСК авиалайнер вылетел из Тюменского аэропорта и после набора высоты занял эшелон 6000 метров.

В Сургуте небо было полностью затянуто слоистыми облаками с нижней границей 240 метров, дул свежий юго-юго-западный ветер, видимость составляла 6 километров, а температура воздуха -7°C. В 02:30 МСК и в 120 километрах от аэропорта назначения, экипаж перешёл на связь с радарным диспетчерским пунктом (РДП) аэропорта Сургут и получил метеосводку. Когда Ан-12 был в 100 километрах от аэропорта, диспетчер разрешил снижаться до высоты 4500 метров. Спустившись на указанную высоту и сохраняя её, экипаж в 80 километрах от аэропорта перешёл на связь с диспетчером подхода, который разрешил снижаться до высоты 1200 метров. Выполнив указание, экипаж перешёл на связь уже с диспетчером старта (СДП) и в 02:34:30 доложил о занятии высоты 1200 метров. В ответ диспетчер старта сообщил, что посадка будет осуществляться по курсу 180° при давлении аэродрома 766 мм рт. ст. Далее экипаж начал выполнять снижение до высоты круга.

Проходя высоту 800—900 метров, в 02:35:30 экипаж сообщил о сильном обледенении, а спустя почти минуту — об очень сильном обледенении. При этом стоит отметить, что, согласно данным расшифровки переговоров экипажа, противообледенительная система была включена. О занятии высоты 600 метров с самолёта сообщили в 02:37:12, через пару минут в 02:39:35 экипаж стал выполнять третий разворот (влево) на высоте 400 метров. Но за 10—15 секунд до завершения данного разворота самолёт начал вести себя ненормально, поэтому в 02:40:25 в кабине кто-то произнёс: «что-то двигатели потряхивать стали». В данном случае весьма вероятно, что эта тряска возникла из-за состояния, близкого к срыву потока на крыле. Когда третий разворот был завершён (02:40:39), то командир сразу дал команду выпустить закрылки на 15°, но спустя 5 секунд был вынужден дать команду убрать их обратно, так как экипаж заметил, что скорость снизилась с 330 до 310 км/ч, несмотря на увеличение режима работы двигателей.

Когда Ан-12 после выполнения третьего разворота вышел из левого крена, то через пару секунд он сам опять вошёл в небольшой левый крен. Экипаж было парировал крен незначительным отклонением штурвала вправо, но затем был вынужден резко отклонять штурвал сперва влево, а потом вправо, так как самолёт после вывода из левого крена быстро перешёл в правый крен, а затем (после отклонения штурвала влево) опять в левый, что вызвало снижение подъёмной силы крыла и привело к падению. Пилоты попытались спасти ситуацию, взяв штурвалы «на себя» (при этом возникла перегрузка 1,8—1,9g), но в 02:41:04 МСК (04:41:04 местного времени) Ан-12 на скорости 395 км/ч и с большим левым креном врезался в землю в 13,6 километрах севернее Сургутского аэропорта и у одного из озёр, после чего полностью разрушился и сгорел. Часть обломков, включая хвостовую часть, при этом попали в расположенное близ места падения озеро. Все 7 человек на борту погибли.

Причины

Выводы комиссии: Сваливание при заходе на посадку сразу же после окончания третьего разворота в результате отложения льда на носке крыла. Образование льда на крыле имело место вследствие неполного открытия кранов отбора воздуха от двигателей и интенсивного обледенения.

Другие факторы:

1. Отсутствие у экипажа возможности контроля наличия льда на крыле и открытого положения заслонок кранов отбора воздуха от двигателей
2. Недостаточно чёткие рекомендации по пользованию отбором воздуха от двигателей в условиях обледенения в РЛЭ и инструкции экипажу Ан-12
3. Отсутствие рекомендаций по пилотированию в условиях интенсивного обледенения.

—

Последствия

С разницей в 9 дней (22 и 31 января 1971 года) у аэропорта Сургута разбились два Ан-12 — СССР-11000 и СССР-12996. При этом обе катастрофы произошли по аналогичной схеме — в процессе третьего разворота самолёт начинал самопроизвольно входить в крен из-за срыва потока на крыле, вызванного ухудшением аэродинамики вследствие обледенения, которое в свою очередь было вызвано недостаточной эффективностью противообледенительной системы, так как краны отбора горячего воздуха от двигателей не были полностью открыты. Чтобы подобных катастроф впредь не происходило, в систему управления отбором воздуха внесли существенные доработки, в том числе добавили сигнализацию полного открытия кранов. Также провели специальные испытания, по результатам которых смогли уточнить аэродинамические характеристики самолёта Ан-12 при обледенении. Это также привело к изменениям во многих руководящих документах гражданской авиации.

См. также

Аналогичные катастрофы

• Катастрофа Ан-8 в Кировабаде
• Катастрофа Ан-8 в Лахте
• Катастрофы Ан-10 во Львове:
  • 16 ноября 1959 года
  • 26 февраля 1960 года
• Катастрофа Ан-12 под Сургутом 22 января 1971 года
• Катастрофа Ан-12 в Нальчике

Отрывок, характеризующий Катастрофа Ан-12 под Сургутом 31 января 1971 года

– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.