Кашенцы

Деревня Кашенцы белор. Кашанцы Страна БелоруссияБелоруссия Область ГродненскаяГродненская область Район Берестовицкий Сельсовет Берестовицкий Координаты 53°09′39″ с. ш. 23°59′09″ в. д.53.16083° с. ш. 23.98583° в. д. / 53.16083; 23.98583    Прежние названия Кашинцы, Лепсы, Лепесы Площадь 0,3075 км² Население 85 человек (2015) Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +375 1511 Почтовый индекс 231779 СОАТО 4 204 803 031

Ка́шенцы (белор. Кашанцы, польск. Kaszyńce) — деревня в Берестовицком районе Гродненской области Белоруссии.

Входит в состав Берестовицкого сельсовета.

Расположена в юго-западной части района. Расстояние до районного центра Большая Берестовица по автодороге — 4 км и до железнодорожной станции Берестовица — 4 км (линия Мосты — Берестовица). Ближайшие населённые пункты — Ивашковцы, Тетеревка, Шелепки. Площадь занимаемой территории составляет 0,3075 км², протяжённость границ 3787 м.

История

Впервые упоминаются в XVIII веке. За подавлением восстания Костюшко 1794 года последовал Третий раздел Речи Посполитой, в результате которого территория Великого княжества Литовского отошла к Российской империи и деревня была включёна в состав новообразованной Велико-Берестовицкой волости Гродненского уезда Слонимского наместничества. На 1796 год значилась как фольварк с 167 жителями, владение Коссаковских. Затем с 1797 года в Литовской, а с 1801 года в Гродненской, губерниях. В 1845 году числились как деревня, приписанная к фольварку Ивашковцы, часть имения Большая Берестовица, принадлежавшего Л. Коссаковской. Насчитывали 17 дворов и 118 жителей. Деревня отмечена на карте Шуберта (середина XIX века) как деревни Кашинцы и Лепсы. В 1864 году насчитывалось 26 дворов (из них 6 дворов крестьян безземельных), 78 ревизских душ и 29 батраков. На 1890 год насчитывалось 234 десятины крестьянской земли у деревни Кашинцы и 167 десятин у деревни Лепесы. По описи 1897 года значилось 30 дворов с 217 жителями. На 1914 год — 290 человек. С августа 1915 по 1 января 1919 года входили в зону оккупации кайзеровской Германии. Затем, после похода Красной армии, в составе ССРБ. В феврале 1919 года в ходе советско-польской войны заняты польскими войсками, а с 1920 по 1921 год войсками Красной Армии.

После подписания Рижского договора, в 1921 году Западная Белоруссия отошла к Польской Республике и Кашенцы были включены в состав новообразованной сельской гмины Велька-Бжостовица Гродненского повета Белостокского воеводства. В 1924 году состояли из двух деревень:

• Кашинцы насчитывали 13 дымов (дворов) и 94 души (48 мужчин и 46 женщин). Все жители — православного вероисповедания, из них 29 поляков и 65 белорусов;
• Лепесы — 16 дымов и 108 душ (54 мужчины и 54 женщины). Из них 3 католика, 105 православных и 3 поляка, 105 белорусов.

В 1939 году, согласно секретному протоколу, заключённому между СССР и Германией, Западная Белоруссия оказалась в сфере интересов советского государства и её территорию заняли войска Красной армии. В 1940 году деревня вошла в состав новообразованного Большеберестовицкого сельсовета Крынковского района Белостокской области БССР. С июня 1941 по июль 1944 года оккупирована немецкими войсками. Деревня потеряла 13 жителей, погибших на фронте и в партизанской борьбе. Впоследствии, в память погибших земляков в деревне установили мемориальный знак. С 20 сентября 1944 года в Берестовицком районе. 16 июля 1954 года включена в состав Иодичского сельсовета. В 1959 году насчитывала 181 жителя. С 25 января 1962 года по 30 июля 1966 входила в состав Свислочского района. В 1970 году насчитывала 267 жителей. С 11 февраля 1972 года в Берестовицком поселковом, а с 19 января 1996 года в сельском, советах. В 90-х годах к Кашенцам присоединили Лепесы. На 1998 год насчитывала 57 дворов и 103 жителя. До 26 июня 2003 года входила в состав колхоза «Красный Октябрь» (белор. Чырвоны Кастрычнiк).

Демография

<timeline> Colors=

id:a value:gray(0.9)
id:b value:gray(0.7)
id:c value:rgb(1,1,1)
id:d value:rgb(0.7,0.8,0.9)
id:e value:rgb(0.6,0.7,0.8)

ImageSize = width:400 height:373 PlotArea = left:50 bottom:30 top:30 right:30 DateFormat = x.y Period = from:0 till:300 TimeAxis = orientation:vertical AlignBars = justify ScaleMajor = gridcolor:b increment:50 start:0 ScaleMinor = gridcolor:a increment:5 start:0 BackgroundColors = canvas:c

BarData=

bar:1796 text:1796
bar:1845 text:1845
bar:1897 text:1897
bar:1914 text:1914
bar:1924 text:1924
bar:1959 text:1959
bar:1970 text:1970
bar:1998 text:1998
bar:1999 text:1999
bar:2009 text:2009
bar:2015 text:2015

PlotData=

color:d width:20 align:left

bar:1796 from:0 till: 167
bar:1845 from:0 till: 118
bar:1897 from:0 till: 217
bar:1914 from:0 till: 290
bar:1924 from:0 till: 94
bar:1959 from:0 till: 181
bar:1970 from:0 till: 267

color:e width:20 align:left
bar:1924 from:94 till: 202
bar:1998 from:0 till: 103
bar:1999 from:0 till: 111
bar:2009 from:0 till: 84
bar:2015 from:0 till: 85

PlotData=

bar:1796 at: 167 fontsize:S text: 167 shift:(-10,5)
bar:1845 at: 118 fontsize:S text: 118 shift:(-10,5)
bar:1897 at: 217 fontsize:S text: 217 shift:(-10,5)
bar:1914 at: 290 fontsize:S text: 290 shift:(-10,5)
bar:1924 at: 94 fontsize:S text: 94 shift:(-10,5)
bar:1924 at: 202 fontsize:S text: 202 shift:(-10,5)
bar:1959 at: 181 fontsize:S text: 181 shift:(-10,5)
bar:1970 at: 267 fontsize:S text: 267 shift:(-10,5)
bar:1998 at: 103 fontsize:S text: 103 shift:(-10,5)
bar:1999 at: 111 fontsize:S text: 111 shift:(-10,5)
bar:2009 at: 84 fontsize:S text: 84 shift:(-10,5)
bar:2015 at: 85 fontsize:S text: 85 shift:(-10,5)

</timeline>

• Источники данных: Гарады и вёскi Беларусi. Гродзенская вобласць «Беларуская Энцыклапедыя iмя Петруся Броўкi»; Индекс населённых пунктов Республики Польской. Том 5. Белостокское воеводство; Демографическая ГИС сельского населения Республики Беларусь
• с 1998 года — численность населения слившихся вместе Кашенцев и Лепесов

Транспорт

Через Кашенцы проходит республиканская дорога Р99 Барановичи—Гродно.

Ссылки

Берестовицкий район  

Отрывок, характеризующий Кашенцы

Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.