Кашино (Волоколамский район)

Деревня Кашино Флаг Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Московская областьМосковская область Муниципальный район Волоколамский Сельское поселение Кашинское Координаты 56°06′12″ с. ш. 35°54′57″ в. д.56.10333° с. ш. 35.91583° в. д. / 56.10333; 35.91583    Первое упоминание XVI век Высота центра 163 м Население ↗709 человек (2010) Часовой пояс UTC+3 Почтовый индекс 143631 Автомобильный код 50, 90, 150, 190, 750 Кашино Москва Волоколамск Кашино Волоколамск Кашино

Кашино — деревня в Волоколамском районе Московской области России, административный центр сельского поселения Кашинское. Население — 709 чел. (2010).

География

Деревня находится в 5 км к северу от города Волоколамска, на автодороге Р108 Суворово — Руза. В деревне 5 улиц — Ленина, Нижняя, Полевая, Речная и Рябиновая, зарегистрировано садовое товарищество. Связана автобусным сообщением с районными центрами — городом Волоколамском и посёлком городского типа Лотошино, а также с административными центрами соседних сельских поселений — сёлами Теряево и Ярополец. Ближайшие населённые пункты — деревни Путятино и Масленниково. Вблизи деревни протекает река Сенная.

Население

Численность населения
1852	1859	1926	2002	2006	2010
318	↗367	↗523	↗694	↗695	↗709

История

Деревня упоминается в документе середины XVI века.

В «Списке населённых мест» 1862 года Кашино — владельческая деревня 2-го стана Волоколамского уезда Московской губернии по правую сторону Старицко-Зубцовского тракта от города Волоколамска до села Ярополец (до левого берега реки Ламы), в 8 верстах от уездного города, при колодце, с 41 двором и 367 жителями (168 мужчин, 199 женщин).

По данным 1890 года входила в состав Яропольской волости Волоколамского уезда, число душ мужского пола составляло 163 человека.

В 1913 году — 79 дворов.

14 ноября 1920 года в Кашине была пущена в эксплуатацию первая в России сельская электростанция. Электростанция была построена силами местных крестьян. На открытии электростанции присутствовал В. И. Ленин, который помог строительству деньгами, и Н. К. Крупская. До 1990-х в здании бывшей электростанции находился небольшой музей. Памятник Ленину и место, где находилась электростанция, являются памятниками истории.

Жители Кашино считают, что именно в их деревне родилось выражение «лампочка Ильича».

В 1924 году деревня стала центром Кашинского сельсовета, образованного путём выделения из состава Путятинского сельсовета.

По материалам Всесоюзной переписи 1926 года — центр Кашинского сельсовета, проживало 523 жителя (233 мужчины, 290 женщин), насчитывалось 93 крестьянских хозяйства.

С 1929 года — населённый пункт в составе Волоколамского района Московского округа Московской области. Постановлением ЦИК и СНК от 23 июля 1930 года округа́ как административно-территориальные единицы были ликвидированы.

1963—1965 гг. — в составе Волоколамского укрупнённого сельского района.

В 1994 году Московской областной думой было утверждено положение о местном самоуправлении в Московской области, сельские советы как административно-территориальные единицы были преобразованы в сельские округа.

1994—2006 гг. — центр Кашинского сельского округа.

С 2006 года — административный центр сельского поселения Кашинское Волоколамского муниципального района Московской области.

Известные люди

В деревне родилась святая Русской православной церкви Екатерина (Черкасова).

Отрывок, характеризующий Кашино (Волоколамский район)

Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.