Коковцов, Павел Константинович
Поделись знанием:
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
| Павел Константинович Коковцов | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: | |
| Научный руководитель: | |
| Известные ученики: |
И. Г. Бендер, |
| Известен как: | |
Па́вел Константи́нович Коковцо́в (19 июня (1 июля) 1861 — 1 января[1] 1942) — российский и советский востоковед-семитолог, член Императорского Православного Палестинского Общества.
Содержание
Биография
Окончил Санкт-Петербургскую первую гимназию (1880, с золотой медалью) и Санкт-Петербургский университет (1884). После окончания работал в университете. В 1893 г. защитил диссертацию на тему «Книга сравнения еврейского языка с арабским Абу Ибрагима Ибн Баруна, испанского еврея конца XI и начала XII века».
С 1900 года профессор. Ученик В. Р. Розена и Д. А. Хвольсона. Заведующий отделом еврейских книг Императорской публичной библиотеки. С 1906 года член-корреспондент, с 1912 года академик Санкт-Петербургской Академии наук. Считался одним из авторитетнейших гебраистов и семитологов того времени[2].
В 1913 году являлся экспертом по делу Бейлиса, доказал необоснованность обвинений евреев в данном преступлении и ложность версии ритуального убийства[3].
В 1930 году перешёл на работу в Институт востоковедения АН СССР. Среди учеников Андрей Борисов, Михаил Соколов, Исаак Винников, И. Г. Бендер, Г. В. Церетели[4]
Умер в блокадном Ленинграде.
Сочинения
- Заметка об эфиопских рукописях Императорской Санкт-Петербургской Публичной Библиотеки (1889)
- Из книги беседы и упоминания Моисея Ибн Эзры (1895)
- Толкование Танхума из Иерусалима на книгу пророка Ионы (1897)
- Ещё один рукописный фрагмент Иерусалимского Талмуда (1899)
- Nouvel essai d’interprétation de la seconde inscnption araméenne de Nirab (1899)
- Открытый в Пальмире князем С. С. Абамелек-Лазаревым камень с таможенным тарифом 137 г. по Р. Хр. и необходимость приобретения его для России (1900)
- Мозаика с еврейской надписью, найденная в Кафр-Кенне (1902)
- Новая финикийская стела, найденная в Умм-эл-Авамиде (1902)
- Новые арамейские надписи из Пальмиры (1903)
- Notitia codicum Hebraicorum a Museo Asiattico Academiae Imperialis Scientiarum Petropolilanae anno 1904 acquisilorum (1905)
- Христианско-сирийские надгробные надписи из Алмалыка (1905)
- Арамейский папирус Императорской Страсбургской Библиотеки (1905)
- К пальмирской археологии и эпиграфике (1908)
- Из еврейско-арабских рукописей Императорской публичной библиотеки. I. К литературной деятельности Самуила Нагида (1908)
- К сиро-турецкой эпиграфике Семиречья (1909)
- Из еврейско-арабских рукописей Императорской публичной библиотеки. II. К критике текста мелких произведений Ибн Джанаха (1911)
- К вопросу о Логике Авиасифа (1912)
- Новый еврейский документ о хазарах и хазаро-русско-византийских отношениях (1913)
- Новые материалы для характеристики Иехуды Хайюджа, Самуила Нагида и некоторых других представителей еврейской филологической науки в X, XI и XII вв. (1916)
- Еврейско-хазарская переписка в Х веке (1932)
Напишите отзыв о статье "Коковцов, Павел Константинович"
Примечания
- ↑ Коковцов Павел Константинович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- ↑
- Смелова Н. С. [christianica.orientalstudies.ru/rus/index.php?option=com_content&task=view&id=984&Itemid=108 Сирология в СПбФ ИВ РАН]. Институт восточных рукописей РАН (09.03.2006). Проверено 20 января 2013. [web.archive.org/web/20080427071517/christianica.orientalstudies.ru/rus/index.php?option=com_content&task=view&id=984&Itemid=108 Архивировано из первоисточника 27 апреля 2008].
- Пигулевская Н. В. Академик Павел Константинович Коковцов и его школа // Вестник Ленинградского гос. университета, 1947, вып. 5, с. 106—118
- Академик П. К. Коковцов (к столетию со дня рождения и двадцатилетию со дня смерти) // Палестинский сборник, 1964, вып. 11 (74), с. 170—174
- ↑ Фирсов С. Л. [www.jcrelations.net/ru/?item=2875 Симптомы болезни «симфонического» государства: «дело» Бейлиса и Православная Российская Церковь] // Иудейско-христианские взаимоотношения : сайт. — 2007.
- ↑ Михаил Носоновский [berkovich-zametki.com/2008/Starina/Nomer3/Nosonovsky1.php Две школы гебраистики в Петрограде и караимская тема] // Альманах «Еврейская Старина», № 3(56), май-июнь 2008 года
</ol>
Литература
- И. Ю. Крачковский. [feb-web.ru/feb/izvest/1944/06/446-274.htm П. К. Коковцов в истории русского востоковедения (1861—1942)]. Известия АН СССР, Отделение литературы и языка, 1944, том III, вып. 6, 274—279
- Fück J. Die arabischen Studien in Europe. — Leipzig, 1955. — S. 196, 303.
Ссылки
- [www.rulex.ru/01110098.htm Коковцов Павел Константинович]
- Коковцов Павел Константинович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50773.ln-ru Профиль Павла Константиновича Коковцова] на официальном сайте РАН
- Шагинян А. К. [bioslovhist.history.spbu.ru/component/fabrik/details/1/537.html Коковцов Павел Константинович // Биографика СПбГУ]
Отрывок, характеризующий Коковцов, Павел Константинович
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
Категории:
- Родившиеся 1 июля
- Родившиеся в 1861 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Павловске (Санкт-Петербург)
- Родившиеся в Санкт-Петербургской губернии
- Умершие 1 января
- Умершие в 1942 году
- Умершие в Санкт-Петербурге
- Действительные члены Санкт-Петербургской академии наук
- Действительные члены АН СССР
- Учёные по алфавиту
- Выпускники Первой Санкт-Петербургской гимназии
- Востоковеды СССР
- Востоковеды России
- Востоковеды XIX века
- Выпускники восточного факультета Санкт-Петербургского государственного университета
- Преподаватели восточного факультета Санкт-Петербургского государственного университета
- Действительные члены РАН (1917—1925)
- Члены Императорского православного палестинского общества
- Сотрудники РНБ
- Сотрудники ИВР РАН
- Востоковеды Российской империи
- Семитологи
- Дело Бейлиса
