Крумин, Гаральд Иванович

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Крумин и Круминьш

Гаральд Иванович Крумин
Haralds Krūmiņš
Дата рождения:	21 июля 1894(1894-07-21)
Место рождения:	Рижский уезд Лифляндской губернии
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Дата смерти:	17 мая 1943(1943-05-17) (48 лет)
Место смерти:	Котлас Коми АССР

Гаральд Иванович Крумин вариант фамилии Круминьш (21 июля 1894, дер. Сунцельн Рижского уезда Лифляндской губернии — 17 мая 1943, Коми АССР) — партийный деятель, журналист.

Биография

Родился в семье сельского учителя. В 1905 году окончил приходскую школу и поступил в рижскую гимназию.

Большое воздействие на Крумина оказывали старший брат Альфред и сестра Гермина, которые к тому времени уже были членами Латышской социал-демократической рабочей партии (ЛСДРП). В 1909 годы Гаральд Крумин также вступил в ЛСДРП (ЛСД). В 1910 году при обыске у него была найдена нелегальная марксистская литература, его исключили из гимназии и выслали под надзор местного священника на остров Эзель, где он продолжил учиться в местной гимназии. Однако в 1912 году его исключили и из этой гимназии за «неблагонадежность».

В 1913 году ему удалось окончить гимназию в Пернове. После чего он поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. Там он один из активных членов партийной организации латышского большевистского района «Прометей» в Петербурге. Публикует в «Правде» статьи, заметки, корреспонденции. В 1916 году после окончания историко-филологического факультета Петроградского университета вновь подвергался преследованиям, нелегально проживал в Пскове. В 1916 году в Москве он работал в подпольном латышском районе (Северная группа) Московского комитета и Пресненского комитета РСДРП(б).

После Февральской революции совместно с группой известных латышских революционеров организовал издание органа латышских большевиков газеты «Социал-демократ» и вошел в состав её редакции. Во время Октябрьской революции работал в ВРК городского района и Латышском революционном центре, возглавлял коллектив редакции «Известий военно-революционного комитета городского района» Москвы, сотрудничал в «Деревенской правде».

С 1918 руководитель редакционно-издательского отдела ВСНХ, редактировал журнал «Народное хозяйство». В 1919—1928 редактор газеты «Экономика и жизнь». В 1929—1930 — руководит работой газеты «Правда» в составе Бюро редакционной коллегии (Крумин, Попов, Ярославский).

Делегат XIV—XVII съездов ВКП(б). В 1930 году на XVI съезде избран членом Центральной ревизионной комиссии ВКП(б), оставался в ней до 1934 года. Автор ряда работ по социалистической экономике.

С мая по декабрь 1931 заместитель председателя областной контрольной комиссии и РКИ в Свердловске. С декабря 1931 заместитель председателя облисполкома Свердловской области. В 1932—1933 годах председатель Уралплана. В начале 1934 года переведён на работу в Челябинск, где был членом пленума Челябинского обкома ВКП(б), с февраля 1934 — заместитель председателя оргкомитета обкома партии, заведующий Челябинским облпланом. Участвовал в разработке документации по экономическому обоснованию строительства ЧГРЭС, базовых показателей развития промышленности, строительства и хозяйства области на 1934, а также в разработке основных плановых направлений развития Урала и Челябинской области на 2-ю пятилетку.

В 1935—1937 заместитель главного редактора 1-го издания Большой советской энциклопедии и ответственный редактор журнала «Проблемы экономики». Лектор Высшей школы партийных организаторов и института заочного обучения при ЦК ВКП(б).

В январе 1938 арестован. Незадолго до ареста исключен из ВКП(б) за связь с врагами народа Я. Э. Рудзутаком и Р. И. Эйхе, уволен с работы. За отказ признать обвинения был помещен в одиночную камеру в Таганской тюрьме. Приговорён к 10 годам заключения. Отбывал наказание Котласском лагере в Коми АССР, где его навещала сестра. Погиб в лагерях. Посмертно реабилитирован в 1955 году.

Семья

• Сестра — Гермина Ивановна Крумина, партийный работник, пыталась помочь брату, встречалась с В. М. Молотовым, ездила к нему в лагерь, привезла от него письмо Сталину. Арестована в первые дни войны, психически заболела и умерла в Саратовской тюрьме в 1955 году за несколько месяцев до реабилитации.
• Жена — Анна Николаевна Унксова (1887—1956), из дворянской семьи, врач, член ВКП(б) с 1918 года, работала в женотделе ЦК КПСС, в 1938 секретарь Воскресенского райкома. Её первый муж М. М. Паушкин (1881—?), арестован в 1941, реабилитирован посмертно. Второй муж — Крумин, разведена и с ним. Арестована одновременно с Круминым. Похоронена на Новодевичьем кладбище (участок 4, ряд 20, № 8).
  • Падчерица — Марьяна Михайловна, урождённая Паушкина (1908—1994), была женой Д. Т. Шепилова, похоронена на Новодевичьем кладбище (участок 4, ряд 20, № 8).
  • Падчерица — Галина Михайловна Паушкина (1910—1997?), работала в Госплане. Её муж — Эммануил Наумович Ратнер, консультант отдела районного планирования Госплана СССР. 10 ноября 1937 года Эммануил Ратнер был арестован, осуждён 8 января 1938 года военной коллегией Верховного суда СССР, расстрелян на Коммунарке. Реабилитирован в апреле 1956 года военной коллегией Верховного суда СССР. 20 января 1938 года была арестована Галина Паушкина как член семьи «врага народа», приговорена к пяти годам, срок отбывала в Темниковском лагере, освобождена в 1939 году.
  • Дочь — ?
  • Сын — ?

Сочинения

• Организация и управление производством, [М., 1920];
• Новая экономическая политика в промышленности, М., 1922;
• Пути хозяйственной политики, М., 1924;
• В борьбе за социализм, М., 1926;
• Основные вопросы хозяйства и оппозиция, М., 1927;
• Итоги и проблемы социалистического строительства, М.— Л., 1927;
• О НЭПе, М.— Л., 1929;
• Борьба за индустриализацию и задачи партии, М.— Л., 1929.

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/bio_k/krumingi.php Хронос. Крумин Гаральд Иванович]
• [evartist.narod.ru/text/01_09.htm Г. И. КРУМИН (1894—1943)]
• [chel-portal.ru/?site=encyclopedia&t=Krumin&id=9230 Крумин (Круминьш) Геральд (Гаральд) Иванович]

Рекомендуемые источники

• Паушикна Г. М. Трагедия невиновных: Воспоминания. М.: 1965—1988. Машинопись 289 с. Архив Об-ва «Мемориал» Ф. 2, Оп. 1, Дело 92.

Отрывок, характеризующий Крумин, Гаральд Иванович

Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.