Куворден
Город и община
|
Куворден (нидерл. Coevorden (произношение ) (нидерл. н.-сакс. Coevern — «Куверн»; также именуется нидерл. Ganzenstad — «Гусиный город») — город и община на юго-востоке провинции Дренте Нидерландов.
Содержание
История
Первое упоминание Кувордена, в имени Фредерика Куворденского, относится к 1036 году. Первое буквальное упоминание, в форме нидерл. Koevoorde (в значении «коровий брод» — место, где крестьяне перегоняли стада через реку) встречается в хартии 1148 года.
В 1141 году епископ Хартберт ван Бирум делает своего брата, Людольфа ван Бирума, виконтом Кувордена, с правом наследования. В лице брата Хартберт, таким образом, получает верного вассала. Вскорости после смерти Хартберта в 1150 году связь между Утрехтским диоцезом с одной стороны и поселением и феодом Куворденом с другой — ослабла.
После Людольфа виконтами Кувордена были его сыновья — Волькер Куворденский и Рудольф I Куворденский. Они вели себя, как независимые сюзерены феода. В 1182 году это привело к осаде и разграблению города армией епископа Баудевейна II Голландского. Епископ назначил новым хозяином замка графа Отто ван Бентхейма. Долгое время после этого старые куворденские сюзерены и Отто оспаривали права друг друга на власть над феодом. С 1186 до 1192 года снова происходили боевые действия, в результате которых Рудольф I был захвачен в плен. Между тем Волькеру удалось захватить замок и семью Отто. Это позволило братьям одержать верх над епископским наместником, в результате чего Рудольф стал виконтом Кувордена. Волькер поселился в Ансене, позже его сын стал новым виконтом Кувордена — Рудольфом II Куворденским.
Куворден находился на пути из Гронингена в Мюнстер, что придавало ему большое стратегическое значение. В 1215 году утрехтский епископ Отто II Липпский решил упрочить власть диоцеза над территорией, в том числе ради увеличения собственных доходов из региона. Однако, он натолкнулся на противодействие местных крестьян, поддержавших виконта Рудольфа II. Это привело к битве при Ане, где епископ был убит, а дрентские крестьяне во главе с Рудольфом II одержали сокрушительную победу.
Новый епископ — Вильбранд ван Ольденбюрг — пытался продолжить борьбу с мятежными жителями Дренте и призвал на помощь фризов, что привело к Фризско-Дрентской войне, в которой Дрентцы вновь одержали победу. Лишь позже, в битве при Пейзе, епископским силам удалось взять верх над крестьянскими отрядами. Рудольф II был обманом заманен в Харденберг, захвачен в плен, подвергнут пыткам и казнён 25 июля 1230 года.
В 1288 году Рейнауд Куворденский, внук Рудольфа II, возобновил независимое правление замком и прилежащими землями и положил начало династии куворденских правителей (все они носили имя Рейнауд), просуществовавшей до 1402 года. Однако, высокие налоги и другие несправедливые действия сюзеренов пагубно отразились на их популярности среди их вассалов, чем не преминул воспользоваться епископ Утрехта Фредерик ван Бланкенхейм. К концу четырнадцатого века мелкие местные феодалы признали епископа своим сюзереном и в 1402 году хозяин замка Рейнауд IV Куворденский отказался от своих прав на власть и переехал с семьёй во владения в Твенте и Ахтерхуке. Куворден входит в состав Оверстихт.
31 декабря 1407 года епископ Фредерик ван Бланкенхейм дарует поселению статус города.
В начале шестнадцатого века Куворден с остальными дрентскими землями входит в состав владений герцога Карла Гельдернского. В 1536 году Гельдернский наместник Йохан ван Сельбах был вынужден отдать замок и поселение во владение императора Карла V.
В конце шестнадцатого века замок был захвачен испанскими войсками. Морицу Оранскому удалось изгнать испанцев в 1592, но поселение было сожжено ими перед отходом. Куворден пришлось отстраивать заново.
В конце семнадцатого века епископ Мюнстерский многократно пытается захватить или разрушить город. В 1673 году город оказывается в осаде силами епископа под руководством Боммен Беренда, который приказывает запрудить реку Вехт, чтобы затопить город. Однако внезапный шторм разрушает плотину и спасает жителей города от затопления.
В период между 1795 и 1814 годами Куворден был захвачен Французской армией. Французские войска были встречены местным населением, как освободители. После отречения Наполеона от императорского трона в 1814 году они спешно покинули город в полном беспорядке и в сопровождении пожаров принесших ущерб в 76 тысяч гульденов.
После Второй мировой войны соседний Эммен переживает бурный экономический рост и становится важнейшим городом региона. Многие предприятия и учреждения переезжают из Кувордена в Эммен. Только в восьмидесятые и девяностые годы Куворден частично восполняет потерянное экономическое и политическое значение с приходом сюда предприятия по производству еды для домашних животных IAMS и строительством грузосортировочной станции вооружённых сил НАТО. В настоящее время станция находится в распоряжении Нидерландской армии.
В 1998 году произошёл передел общин Дренте, и к общине Куворден присоединились земли бывших общин Дален, Остерхесселен, Слен и Звело.
В 2014 году на фестивале в Мидларене скульптор Илья Шанин посвятил пятиметровую скульптуру из песка истории города Куворден.
Достопримечательности
- Замок Куворден
- Монумент «Ораньебанк» в честь королев Вильгельмины и Юлианы и мужа Юлианы — Бернарда Липпе-Бистерфельдского
- Оборонительный вал «Де Катсхар»
- Государственный музей «Дренте’с Весте» («Дрентская крепость»)
- Старая водонапорная башня
В других населённых пунктах общины:
- Мельница «Де Аренд» («Орёл»), Клостер
- Мельница-музей «Йан Пол», Дален
- Музей под открытым небом «Эллерт и Браммерт», Схонорд
- Kasteel van coevorden.jpg
Замок Куворден
- De drie podagristen.jpg
Монумент «Три подагрика», Куворден
- Watertoren Coevorden.jpg
Старая водонапорная башня, Куворден
- Het Arsenaal Coevorden.jpg
Здание арсенала, Куворден
География
Община Куворден расположена на юге провинции Дренте и граничит с общинами Эммен и Боргер-Одорн на востоке, А-эн-Хюнзе на севере, Мидден-Дренте и Хогевен на западе, Харденберг (провинция Оверэйссел) и федеральной землёй Нижняя Саксония (Германия) на юге.
В состав общины Куворден входит 38 населённых пунктов. Население на 1 января 2004 года (по данным нидерландского Центрального Статистического Бюро)[1]:
|
|
Прочие населённые пункты:
|
Политика
Бургомистр и совет администраторов
- Бургомистр: Берт Бауместер, Демократы 66
- Администратор: Трюс Пот-Эланд, Партия труда
- Администратор: Герт Брам, Партия труда
- Администратор: Йетти Реммельтс-ван Ройен, Народная партия за свободу и демократию
- Администратор: Герт Рулес, Народная партия за свободу и демократию
Напишите отзыв о статье "Куворден"
Примечания
- ↑ [statline.cbs.nl/ Statline]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Куворден
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.
Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
