Курцевичи

Курцевичи
Курч
Описание герба: см. текст
Титул:	князья
Губернии, в РК которых внесён род:	Волынская, Владимирской
Часть родословной книги:	VI, III
Подданство:
Имения:	Буремля, Новоселец, Косров, Стратынь и др. в Луцком повете

Курце́вичи (Курче́вскиеК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)) — княжеский род литовского происхождения, восходящий к первой половине XV века. Внесён в родословные книги Волынской (VI часть) и Владимирской (III часть) губерний. Одного с ними происхождения был угасший род князей Буремских.

Происхождение

Происходит от князя Михаила Константиновича Курча («Цыплёнка»), одного из сподвижников Великого князя Литовского Свидригайла, обладавшего небольшими владениями в Галиции и происходившего от удельных князей Пинских. По мнению разных авторов, этот князь принадлежал к потомкам Наримунта либо Кориата, либо даже был Рюриковичем.

В середине XVII века князья Курцевичи, считая себя потомками Кориата Гедиминовича, приняли фамилию Кориатовичи-Курцевичи. Самый известный представитель рода — Иосиф Курцевич, деятель православной церкви начала XVII века.

Княжеская семья Курцевичей описана в романе Г. Сенкевича «Огнём и мечом» и показана в одноимённом художественном фильме 1999 года.

Описание герба

Фигура вроде латинской буквы игрек (Y), перекрещённая в средине, а основанием своим упирающаяся в скобу с загнутыми концами; справа от этой эмблемы помещается шестиугольная звезда, а слева полумесяц. Это знамя князей Кориатовичей-Курцевичей, происшедших от Гедимина. Гербовая композиция покрыта мантией и шапкой, принадлежащими княжескому достоинству.

Ссылки

• Курцевичи // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Долгоруков П. В. Российская родословная книга. — СПб.: Тип. Карла Вингебера, 1854. — Т. 1. — С. 337.

Отрывок, характеризующий Курцевичи

Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.


Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.