Львовское высшее военно-политическое училище

Львовское высшее военно-политическое училище (ЛВВПУ)
Оригинальное название	Львовское высшее военно-политическое ордена Красной Звезды училище
Прежние названия	Львовское военно-политическое училище, Львовские курсы политсоста­ва Вооружённых Сил СССР, Львовское военно-политическое училище Советской Армии, Львовское высшее военно-политическое училище Советской Армии и Воен­но-Морского Флота
Год основания	1939
Год закрытия	1993
Тип	Военно-учебные заведения СССР
Ректор	См. Начальники училища
Расположение	СССР
Юридический адрес	УССР г. Львов ул. Гвардейская, 32
Награды

К:Учебные заведения, основанные в 1939 году

Львовское высшее военно-политическое училище — одно из ведущих учебных учреждений в системе военного образования Министерства обороны СССР. Училище осуществляло подготовку офицеров по специальностям: «культурно-просветительная работа» и «военная журналистика» для всех видов, родов войск (сил) вооружённых сил СССР. Срок обучения 4 года. По окончании училища присваивалось воинское звание лейтенанта, квалификация офицера с высшим военно-политическим образованием и вручался диплом общесоюзного образца. В военно-политические училища принимались военнослужащие срочной и сверхсрочной службы, выпускники суворовских и нахимовских училищ, прапорщики и мичманы, а также гражданская молодёжь из числа членов и кандидатов в члены КПСС и комсомольцев, рекомендуемых политорганом или районным (городским) комитетом ВЛКСМ проявивших желание и годных по состоянию здоровья для службы в ВС СССР. Место дислокации: УССР, г. Львов, ул. Гвардейская, 32.

История

18 ноября 1939 года на основании Директивы Генерального штаба РККА создано военно-политическое училище с дислокацией в г. Брянске Орловской области — Брянское военно-политическое училище. В январе 1940 года два курсантских батальона (по пять рот в каждом) приступили к занятиям. 18 января 1941 года училище производит свои первый досрочный выпуск — 528 курсантам присвоено звание младшего политрука. 1939—1941 годы — период становления училища. За это время оно подготовило для Красной Армии 941-го политработника.

С августа по октябрь 1941 года училище эвакуируется в г. Бобров Воронежской области.

В связи с приближением фронта с октября 1941 года по апрель 1944 года училище дислоцируется в г. Халтурине Кировской области. Личный состав учебного заведения принял активное участие в сборе денежных средств на постройку танковой колонны.

За годы Великой Отечественной войны им подготовлено свыше 8 тысяч офицеров-политработников. За мужество в годы войны 16 воспитанникам учреждения присвоено звание Героя Советского Союза: В. С. Агееву, М. А. Булатову, М. Г. Булдакову, И. А. Василенко, А. Н. Волохову, М. Г. Гайнутдинову, П. Е. Гора, П. А. Дудчику, Ф. П. Ефремову, М. Г. Замуле, Н. Я. Казакову, Н. Г. Колосову, Л. П. Ляхову, И. Я. Пичугину, М. В. Филимонову, Н. М. Якупову. Окончил училище и полный кавалер ордена Славы В. Ф. Кириленко.

Согласно директивы начальника Главного политического управления Рабоче-крестьянской Красной Армии от 11 августа 1944 года училище переводится в г. Харьков и дислоцируется там до 1947 года, в связи с чем переименовывается в Харьковское военно-политическое училище Красной Армии. Курсанты привлекаются к оказанию помощи жителям освобожденных районов в восстановлении народного хозяйства. В октябре 1945 года училище переходит на штат мирного времени и двухлетний срок обучения. В ноябре 1946 года — первый послевоенный выпуск.

В марте 1947 года учебное заведение передислоцируется в г. Львов. Согласно Приказу Министра Вооружённых Сил СССР от 4 сентября 1947 года ему присваивается новое наименование — Львовское военно-политическое училище . Свой первый выпуск во Львове училище производит в 1950 году. В 1949 году штат училища расширяется за счёт включения 10-месячных курсов переподготовки редакторов дивизионных и армейских газет. Первый выпуск редакторов мно­готиражек состоялся в июле 1950 года. В 1951 году учебное заведение расформировано.

Согласно приказу Военного Министра СССР от 5 июня 1951 года его базе создаются Львовские курсы по подготовке политсоста­ва Советской Армии. Курсанты имели возможность пройти артиллерийский, танковый или газетный цикл обучения. С 11 декабря 1955 года в соответствии с директивой Генерального Штаба Министерства Обороны СССР курсы получают немного видоизмененное название — Львовские курсы политсостава Советской Армии .

С 15 апреля 1958 года согласно директиве Генерального Штаба Министерства ВС СССР учебное заведение получает новое наименование — Львовское военно-политическое училище Советской Армии и начинает готовить работников военных культурно-просветительных учреждений и редакций военных газет. В составе училища действуют курсы подготовки политсостава Сухопутных Войск. В июле 1961 г. состоялся первый выпуск культпросветработников и военных журналистов, окончивших полный курс военно-политического училища.

30 декабря 1961 года Совет министров СССР Постановлением № 1166—497 преобразовывает ЛВПУ СА в Львовское высшее военно-политическое училище Советской Армии и Воен­но-Морского Флота. С этого же года училище начинает готовить специалистов для социалистических и развивающихся стран. Вместе с советскими курсантами в училище обучались курсанты и слушатели из Европы, Азии, Африки и Латинской Америки. 25 июля 1963 года состоялся первый выпуск офицеров с высшим военно-политическим образованием.

Постановлением ЦК КПСС от 21 января 1967 года «О мерах по улучшению партийно-политической работы в Советской Армии и Военно-Морском флоте» вводится институт заместителей командиров рот, батарей, эскадрилий по политической части, что предусматривает создание сети высших военно-политических училищ по подготовке политработников с учётом специфики видов Вооружённых Сил СССР. В марте — июне 1967 года было образовано 8 военно-политических училищ, а к концу 90-х годов в Советском Союзе было уже 11 высших военно-политических училищ, а также одно высшее политическое училище МВД СССР, и одно высшее пограничное политическое училище КГБ СССР. В соответствии с приказом Министра обороны СССР от 15 июня 1967 года ЛВПУ СА и ВМФ с сохранением профиля подготовки курсантов переименовывается в Львовское высшее военно-политическое училище.

В 1965 году футбольная команда училища — «ЛВВПУ» стала финалистом, а в 1966 и 1968 годах, обладателем Кубка УССР среди коллективов физкультуры.

За большие заслуги в подготовке офицерских кадров для Вооружённых Сил СССР и в связи с 30-летием Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 апреля 1975 года наряду с другими воинскими частями учебное заведение награждается Орденом Красной Звезды.

В 1978 году за успешную деятельность по повышению боеготовности вооружённых сил Чехословацкой Социалистической Республики ЛВВПОКЗУ награждается Орденом Красной Звезды ЧССР.

Команда КВН училища «Эскадрон гусар» принимала участие во втором фестивале команд КВН «КиВиН 1991» (проходивший в городе Тюмень), после чего была приглашена в Высшую лигу КВН в которой играла два сезона — в 1991 и 1992 году.

Члены туристического клуба «Пламя» ЛВВПОКЗУ неоднократно становились призёрами чемпионатов ВС СССР, региональных и окружных соревнований. На его базе разрабатывались новые методики ведения военно-туристической деятельности, осуществлялась подготовка квалифицированных инструкторов-специалистов по горной и спелиологической подготовке для вооружённых сил СССР.

В 1991 году в связи с распадом СССР значительная часть учреждений культуры и СМИ Вооружённых Сил стала принадлежать вновь образовавшимся суверенным государствам. Большая часть курсантов последнего курса училища уехала в Москву. В этот сложный момент начальник Управления культуры Комитета по работе с личным составом Вооружённых Сил РФ генерал-майор Якимов В. И. и его заместитель капитан 1 ранга Попов В. П. предприняли решительные действия по сохранению кадрового потенциала. Руководством комитета по работе с личным составом в соответствии с представлением Управления культуры было принято решение осуществить выпуск прибывших в Москву курсантов последнего курса ЛВВПОКЗУ на базе Гуманитарной академии Вооружённых Сил, который и был произведён в 1992 году.

В апреле 1992 года по договоренности с украинской стороной о передаче в состав академии после окончания учебного года всех курсантов, отказавшихся принимать украинскую присягу в российскую Гуманитарную академию Вооружённых Сил прибыло не менее 75 процентов личного состава ЛВВПОКЗУ. Вместе с курсантами в Россию убыли офицеры училища подполковник Колотило А. А., Марков А. А., капитан 1 ранга Наугольный А. М. и другие. Важную роль в организации переговоров сыграли заместитель начальника Гуманитарной академии генерал-лейтенант Золотарев О. В., в прошлом начальник ЛВВПОКЗУ, и отстраненный от должности последний начальник училища генерал-майор Пушнов И. А.

Для дальнейшего обучения курсантов, прибывших из Львова в Гуманитарной академии Вооружённых Сил был создан факультет культуры и журналистики, где с 1 июля 1992 года началась подготовка офицеров культурно-досуговой работы и офицеров — журналистов.

В соответствии с Постановлением Кабинета Министров Украины № 490 от 19.08.1992 года Львовское высшее военно-политическое ордена Красной Звезды училище (ЛВВПОКЗУ) переименовано в Львовское высшее военное училище (Львівське вище військове училище  (укр.)) с одновременным прекращением набора курсантов и его последующей ликвидацией. Здания, сооружения и прилегающие территории подлежали передаче на баланс Отделения военной подготовки при Государственном университете «Львовская политехника» где в дальнейшем совместно Министерствами обороны и образования проводиться подготовка студентов гуманитарного профиля Львовского государственного университета и Львовской государственной консерватории для присвоения офицерских званий.

6 ноября 1997 года согласно Постановления Кабинета Министров Украины № 1220 отделение повышено до статуса военного института, в связи с чем ему присваивается и новое наименование — Военный институт Государственного университета «Львовская политехника».

10 ноября 2000 года в соответствии с Указом Президента Украины № 1221/2000 институт получает почетное имя ордена Красной Звезды и почетное имя гетмана Петра Конашевича Сагайдачного в связи с чем ему присваивается и новое наименование — Львовский военный ордена Красной Звезды институт имени Петра Сагайдачного национального университета «Львовская политехника».

Постановлением Кабинета Министров Украины № 381 от 26 мая 2005 года учебное заведение реорганизовано в Львовский ордена Красной Звезды институт Сухопутных войск имени Петра Сагайдачного национального университета «Львовская политехника» и с 1 сентября 2006 года начинает осуществлять подготовку военных специалистов по всем специальностями Сухопутных войск Вооружённых сил Украины.

13 мая 2009 года правительство Украины приняло постановление № 467 о реорганизации учебного заведения путём его выведения из состава Национального университета «Львовская политехника» и превращения в Академию сухопутных войск имени гетмана Петра Сагайдачного с созданием в её составе военного колледжа сержантов.

Награды

• Орден Красной Звезды (1975);
• Орден Красной Звезды (ЧССР) (1978).

Структура училища

Факультеты

• Журналистики
  • Начальники:
    • [vkpb.net.ua/2011_html/orlov.html полковник Орлов, Григорий Дмитриевич]
• Культурно-просвети­тельной работы
• Специальный
• Отделе­ние заочного обучения

Кафедры

• Журналистики
  • Начальники:
    • кандидат исторических наук, доцент, полковник Свинаренко, Михаил Степанович
    • полковник Ужегов, Тимофей Иванович
    • полковник Ха­мов, Виктор Иванович
    • полковник Падери­н, Александр Александрович
• Марксистско-ленинской философии
• Партийно-политической работы
• Истории КПСС
• Научного коммунизма
• Политической экономии и военной экономики
• Военной педагогики и психологии
• Тактики и общевоенных дисциплин
• Иностранных языков
• Физической подготовки и спорта

Начальники училища

• Устьянцев, А. Ф., батальонный комиссар (1939—1941)

• Лепехин, А. М., генерал-майор (1941—1944)

• Кораблев, А. С., кандидат философских наук, доцент, полковник (1944—1947)

• Загорулько, Г. Ф., полковник (1947—1952)

• Липенцев, И. М., генерал-майор (1952—1970)

• Новиков, Василий Петрович, генерал-полковник (1970—1974)

• Зиновьев, В. К., генерал-майор (1974—1981)

• Паршутин, Николай Акимович, полковник (1981—1983)

• Золотарев, Олег Валентинович, генерал-лейтенант (1983—1987)

• Пушнов, И. А., генерал-майор (1988—1991)

Командиры, преподаватели

• Петрашин, Иван Матвеевич (1940-1941)
• Провозин, Валерий Владимирович
• Ревков, Иван Иванович

Интересные факты

• В конце 1960-х — начале 70-х годов в Львовском высшем военно-политическом училище преподавал полковник Б. М. Чубайс — отец известного российского политика А. Б. Чубайса.

См. также

• Политическое управление Красной армии
• Политотдел
• Партийно-политическая работа
• Комиссар (в воинском подразделении)
• Указ о комиссарах
• Прикарпатский военный округ

Ссылки

• В. И. Лушнов, А. И. Тюльдюков. Рубиновые квадратики. История Львовского высшего военно-политического ордена Красной Звезды училища (в прошлом Брянского ВПУ). — Хабаровск: ООО «Букер», 2011. — 392 с. + 64. ISBN 978-5-903662-11-1
• [lvvpu.ru Сайт выпускников Львовского высшего военно-политического училища]
• [www.vumo.su/ Неофициальный сайт Военного университета МО РФ]
• [www.asv.gov.ua/ Официальный сайт Академии Сухопутных войск имени гетмана Петра Сагайдачного]
• [www.baltlev.ru/ Калининградская региональная общественная организация выпускников Львовского высшего военно-политического училища (ЛВВПУ) «Лев»]
• [www.lvvpu.com/ Сайт сообщества выпускников ЛВВПУ]
• [kpr.org.ua/ Сайт выпускников 1981 года]
• Высшие военно-политические училища СССР
• Фонд выпускников военных учебных заведений «Заслуги. Кодекс. Память. Честь»

Отрывок, характеризующий Львовское высшее военно-политическое училище

Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.


Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,