Лазанская организованная преступная группировка

Лазанская ОПГ (Алазанская ОПГ)
Место базирования	СССР СССР → Россия Россия
Основана	Хож-Ахмед Нухаев («Хоза»), Мовлади Атлангериев («Руслан»)
Годы активности	1988 год — конец 2000-х годов
Территория	Москва, Туапсе, Новороссийск
Этнический состав	Чеченцы
Криминальная деятельность	Вымогательство, рэкет, мошенничество, заказные убийства, похищения людей, отмывание денег, наркотрафик, торговля крадеными автомобилями.
Союзники	Чеченские ОПГ Москвы
Противники	Славянские ОПГ Москвы, в том числе Солнцевская ОПГ, Бауманская ОПГ, Люберецкая ОПГ.

Лазанская организованная преступная группировка — чеченская ОПГ, одна из наиболее могущественных чеченских преступных группировок в России и одна из самых влиятельных ОПГ Москвы.

История создания ОПГ

Создателями ОПГ были чеченцы Хож-Ахмед Нухаев и Мовлади Атлангериев.

Мовлади («Руслан») Атлангериев родился в 1954 году в городе Караганде Казахской ССР в семье депортированных чеченцев. После окончания школы поступил в Московский институт народного хозяйства имени Плеханова. В Москве Атлангериев познакомился со студентом МГУ Хож-Ахмедом Нухаевым.

Хож-Ахмед Нухаев («Хоза») родился в 1954 году в селе Калининское Калининского района Киргизской ССР, в семье депортированных чеченцев. В 1970-е годы поступил на юридический факультет МГУ, но вскоре был отчислен из университета. Нухаев вместе с Атлангериевым, который бросил институт, стали заниматься грабежами. Они узнавали о студентах-иностранцах (чаще всего из африканских и арабских стран), которые торговали валютой или спекулировали одеждой, и совершали налёты на их квартиры. Жертвы грабителей не обращались в милицию, так как в СССР их нелегальная деятельность строго каралась.

По утверждению бывшего сотрудника ФСБ РФ Александра Литвиненко, в то время Атлангериев и Нухаев имели кураторов в КГБ СССР, которые и наводили их на спекулянтов-иностранцев.

В начале 1980-х бандиты ограбили студента, чьи родители у себя на родине занимали высокие посты. В итоге Нухаев и Атлангериев были арестованы и осуждены за мошенничества и грабежи. Находясь в тюрьме, они не признавали порядки, установленные администрацией, вступали в драки, чем завоевали себе авторитет в криминальном мире. Освободились Атлангериев и Нухаев в 1988 году. В то время организованные преступные группировки в Москве активно делили сферы влияния. Среди них в Москве действовали несколько разрозненных чеченских ОПГ, которыми руководили криминальные авторитеты Мусса Таларов (Старик), Леча Исламов (Борода), Балауди Текилов (Малыш), Леча Альтамиров (Леча Лысый), Николай Сулейманов (Хоза) и Мустафа Шидаев. Нухаев вместе с Атлангериевым создали свою собственную группировку, основой которой стали представители чеченской общины города, многие из которых занимались нелегальным бизнесом. Изначально их группировка (её называли «центральной» из-за того, что она контролировала центр Москвы) присоединилась к чеченскому преступному сообществу города, где стала головной ОПГ, но в 1989 году отделилась от него. Штаб-квартирой ОПГ, насчитывавшей в то время около 40 участников, стал ресторан «Лазания» (иногда в СМИ упоминаются другие названия этого ресторана — «Лазань» или «Алазань») на улице Пятницкой, из-за чего её стали называть «Лазанская ОПГ». Один из лидеров ОПГ Мустафа Шидаев даже купил себе квартиру рядом с «Лазаньей».

Деятельность ОПГ

Для усиления своих позиций в криминальном мире на роль кураторов группировки «лазанские» пригласили двоих влиятельных воров в законе — Тенгиза Марианошвили и Геннадия Лобжанидзе по кличке «Гена Шрам». Кроме этого, в группировку вступил бывший сотрудник ГАИ — уроженец Грозного Максим Лазовский (Хромой). По словам подчиненных Лазовского, он был связан с некоторыми сотрудниками ФСБ.

За год Лазанская ОПГ стала одной из самых могущественных преступных группировок Москвы. Она контролировала почти весь авторынок, все магазины «Березка», все коммерческие предприятия, работающие в пяти районах города, большинство гостиниц, АЗС, зарождающийся игорный бизнес, казино и рестораны, а также торговые точки Тимирязевского района, кооперативные палатки, кафе и аттракционы в Центральном парке культуры и отдыха, ряд коммерческих структур.

Лазанской ОПГ противостояли славянские преступные группировки столицы. В «разборках» с ними участники Лазанской ОПГ отличались большой жестокостью. Так, в 1988 году, после того как у «лазанских» возникли спорные вопросы с лидерами Бауманской группировки, 30 участников Лазанской ОПГ ворвались в ресторан «Лабиринт» на Калининском проспекте и изрезали ножами более 15 находившихся там славянских криминальных авторитетов. В этом нападении лично принимали участие Атлангериев и Нухаев. После этого «бауманские» предпочли не конфликтовать с «лазанскими».

Позже бандиты устроили кровавую «разборку» на ножах с участниками Люберецкой ОПГ у кафе «Атриум» на Ленинском проспекте. Из-за дележа объектов на Юго-Западе Москвы у группировки возник конфликт с Солнцевской ОПГ. В результате конфликта с обеих сторон появились убитые.

«Лазанские» не признавали власть воров в законе. Известен случай, когда несколько «законников» во главе с Захарием Калашовым (Шакро-молодой) попытались провести разъяснительную беседу с группой чеченских криминальных авторитетов во главе с Нухаевым, однако закончилось это тем, что вооружённые ножами «лазанские» попытались напасть на воров. Сам Шакро получил ножевое ранение.

За год с небольшим «лазанские» провели свыше двадцати масштабных силовых акций против лидеров других ОПГ Москвы. Участники группировки приобрели репутацию людей, с которыми не стоит связываться ни при каких обстоятельствах. Лидеры ОПГ быстро стали миллионерами. Некоторые денежные средства группировки переправлялись в Европу, где проживал брат Атлангериева.

В мае 1990 года правоохранительными органами была проведена масштабная операция против всех лидеров группировки. Руслан Атлангериев, Хож-Ахмед Нухаев, Лечи Исламов, Максим Лазовский, Николай Сулейманов, Балауди Текилов, Мустафа Шидаев и хранитель «общака» чеченских ОПГ Москвы Геннадий Лобжанидзе были арестованы за вымогательство или хранение наркотиков. Атлангериев, Нухаев и Лобжанидзе обвинялись в вымогательстве денег у директора колбасного цеха Дащяна. В течение двенадцати месяцев с момента ареста Нухаева, Атлангериева и Лобжанидзе и до вынесения приговора судом Дащян и свидетели по его делу находились под круглосуточной охраной. Замоскворецким судом Москвы Лобжанидзе, Нухаева и Атлангериева были приговорены к восьми годам колонии каждый.

Нухаев отбывал наказание в исправительно-трудовой колонии строгого режима в Хабаровском крае. В ноябре 1991 года туда прибыл конвой милиционеров из Грозного. Они представили фиктивные документы, где значилось, что Нухаева необходимо доставить для проведения следственных действий в Чечню, где против него якобы было возбуждено уголовное дело. К тому времени Чечня уже объявила независимость. В ноябре 1991 года лидер ОПГ был этапирован в Грозный и 7 декабря того же года освобождён. В 1992 году Верховный суд Чечни отменил обвинительный приговор Нухаеву. Главарь группировки проживал в Грозном и в Гудермесском районе. Он стал одним из ближайших соратников Джохара Дудаева.

Со временем другие лидеры группировки тоже освободились. Атлангериев и Исламов за время своего заключения были «коронованы» в «воры в законе». После освобождения из колонии они вернулись в Москву, но поддерживали тесные связи с Нухаевым, а также с новыми властями Чечни. В целом лидеры ОПГ имели очень большое влияние в Чечне.

Расцвет ОПГ пришёлся на 1990-е годы. Группировка приняла участие в аферах с авизо. Вырученные от этих преступлений средства ОПГ направила на установление контроля над рядом нефтяных предприятий и частью Новороссийского порта.

В 1992 году вор в законе Тенгиз Марианошвили был убит в Амстердаме.

Существуют данные, что группировка активно сотрудничала с бизнесменом Борисом Березовским, который, предположительно, был их деловым партнёром ещё с конца 1980-х годов, когда сбывал автомобили через структуры, подконтрольные группировке. Атлангериев и Нухаев помогли Березовскому решить проблемы с преступными группировками на тольяттинском АвтоВАЗе. Взамен Березовский не только делился с ОПГ доходами, но и назначил начальником службы безопасности своего предприятия «ЛогоВАЗ» одного из "бригадиров" ОПГ Магомеда Исмаилова. Крупный пакет акций петербургского филиала «ЛогоВАЗа» был передан Нухаеву и Атлангериеву.

Впоследствии у Березовского возник конфликт с лидером Ореховской ОПГ Сергеем Тимофеевым (Сильвестром) из-за того, что подчинённые Сильвестра не вернули миллиард рублей Автомобильному всероссийскому альянсу, созданному Березовским в 1994 году. В результате конфликта на олигарха было совершено покушение. Благодаря стараниям «лазанских» Тимофеев вернул деньги и урегулировал отношения с Березовским.

В 1994 году освободившийся из мест заключения Геннадий Лобжанидзе был убит киллерами.

Деятельность группировки включала в себя рэкет, похищения людей, заказные убийства, торговлю крадеными автомобилями и другие преступления. Постепенно группировка стала отходить от жёсткого криминала и всё больше средств вкладывала в легальный бизнес, в первую очередь в недвижимость и строительство, решали спорные вопросы между чеченскими криминальными авторитетами в Москве. Также Нухаев активно развивал нефтяной бизнес. Для продажи топлива группировкой была создана компания «Ланако», которую возглавил Максим Лазовский. 18 ноября 1994 года сотрудник «Ланако» Андрей Щеленков погиб при попытке установить бомбу на железнодорожном мосту через Яузу. 17 декабря 1994 года в Москве был взорван троллейбус. Спустя два года по обвинению в этих преступлениях были задержаны Максим Лазовский и сотрудник УФСК по Москве и Московской области Алексей Юмашкин. По утверждению сотрудников ФСК, Лазовский совершил теракты по указанию Дудаева, полученному через Нухаева, а Юмашкин был внедрён в банду Лазовского как секретный агент. Впоследствии суд полностью оправдал Юмашкина и Лазовского.

Позже Атлангериев был задержан за незаконное хранение наркотиков, а Исламов — за вымогательство денег у бизнесмена из Афганистана. Однако вскоре оба были освобождены. После этого Исламов сразу уехал в Чечню и был объявлен в федеральный розыск.

Участие в чеченском конфликте

Николай Сулейманов провёл в заключении два года, а после освобождения уехал в Чечню. Там он сблизился с полевым командиром Русланом Лабазановым, которого российские спецслужбы поддерживали как внутричеченскую оппозицию Дудаеву. Во время одного из боёв с дудаевцами Сулейманов был ранен, попал в плен, но благодаря стараниям Лабазанова и Нухаева был отпущен и вернулся в столицу. В декабре 1995 года он был убит в Москве.

Лидеры ОПГ активно участвовали в первой чеченской войне на стороне сепаратистов. Исламов был заместителем командира Юго-Западного направления вооружённых сил Чеченской Республики Ичкерия. Нухаев пользовался полным доверием Дудаева, был одним из немногих, имеющих к нему свободный доступ. В Грозном Нухаев сумел недорого скупить несколько домов, городской рынок, бывший Дом офицеров. В 1993 году, используя свои связи, он организовал и обеспечил визиты Дудаева в Австрию, Францию и Германию, а в 1994 году по поручению Дудаева создал и возглавил управление внешней разведки республики, наладил мощную агентурную сеть. За участие в боевых действиях на стороне боевиков Нухаев был награждён высшей наградой Ичкерии — орденом «Честь нации».

В 1995 году Балауди Текилов был одним из командиров, подчинённых Салману Радуеву.

С 1996 года Нухаев являлся представителем президента Ичкерии за рубежом. Именно в то время через доверенных лиц лидер ОПГ вошёл в контакт с Зелимханом Яндарбиевым. В июле 1996 года Яндарбиев, Нухаев и братья Хусейн и Апти Мараевы договорились о совместном нефтебизнесе, после чего Нухаев стал первым вице-премьером правительства Ичкерии. В то время он курировал нефтяную и газовую промышленность, а также внешнеэкономические связи и международные отношения. После того, как в 1996 году Дудаев был ликвидирован российскими спецслужбами, Нухаев был назначен первым вице-премьером в правительстве Зелимхана Яндарбиева. Когда к власти в Чечне пришел Аслан Масхадов, Нухаев переехал жить в Азербайджан, так как отношения ОПГ с Масхадовым были далеко не лучшими. Потом он уехал в Турцию, где занялся формированием теневого кабинета правительства Ичкерии. Здесь под руководством Нухаева была создана оппозиционная организация «Чеченский дом», занимающаяся пропагандой, организацией отдыха боевиков и сбором средств. Нухаев вкладывал вырученные от автомобильного и нефтяного бизнеса деньги в различные бизнес-проекты в Азербайджане и Турции. В результате главарю ОПГ стало принадлежать множество объектов в Баку и Турции.

К 1997 году Текилов был одним из командиров руководимой Салманом Радуевым «Армии генерала Дудаева», а Исламов — бригадным генералом, командиром спецподразделения имени шейха Мансура. В 1997 году отряд Исламова захватил двух сотрудников Северо-Кавказского РУОП Анатолия Шапкина и Асланбека Шортанова, которые позже были освобождены. В декабре 1997 года Текилов был задержан сотрудником ГУБОП МВД РФ. Спустя год он был помилован.

Нухаев фактически контролировал Туапсинский и Новороссийский морские порты — основные российские нефтеперевалочные базы на Чёрном море. В то время за эти порты шла война между криминальными авторитетами. Одним из эпизодов этой войны стало убийство директора Туапсинского НПЗ Василенко, которое организовал Лазовский. Находясь в Азербайджане и Турции, Нухаев контролировал свой бизнес в Новороссийске и Туапсе. Этот бизнес состоял из продажи учтённой и неучтённой нефти, перевозимой танкерами из портов. Кроме Нухаева, нефтяной бизнес в этих городах контролировал некий Михаил Некрич, входивший в компанию «Руснефть» Михаила Гуцериева. Позже и Некрич, и Нухаев стали развивать нефтяной бизнес в Одессе, где в то время были сильны чеченские ОПГ.

Бойня в деревне Таратино

Атлангериев часто посещал московский ресторан «Разгуляй». Хозяевами этого ресторана были руководители футбольного клуба «Спартак» Юрий Заварзин и Григорий Есауленко. Познакомившись с ними, «Руслан» решил использовать «Спартак» для своего бизнеса. Все финансовые дела Атлангериев возложил на своего брата Турпал-Али Атлангериева.

«Лазанские» начали выпускать напиток «Спартак-кола», создали агентство недвижимости под эгидой футбольного клуба, собирались организовать сеть АЗС с названием «Спартак». Позже главный тренер команды (бывший по совместительству совладельцем «Спартака») Олег Романцев пригласил на должность гендиректора «Спартака» некую Ларису Нечаеву. Нечаева стала убеждать Романцева немедленно свернуть проекты «лазанских». Одного из представителей Атлангериевых она уволила с административной должности в клубе.

14 июня 1997 года Лариса Нечаева, её брат Георгий Сорокин, подруга Зоя Рудзате и знакомый работник таможни поехали отдыхать в деревню Таратино Владимирской области. Неожиданно в дом, в котором они находились, ворвались двое киллеров. Рудзате была убита выстрелом в голову, Нечаеву бандиты ранили выстрелом в живот, а потом добили выстрелом в затылок, Сорокину прострелили горло. Несмотря на ранение, он смог проползти более тридцати метров и сообщить о нападении.

Позже было выяснено, что киллеры Алексей Здор и Владимир Тенашвили были участниками одной из подмосковных ОПГ, имевшей связи в правоохранительных органах. Кроме этого, Здор и Тенашвили поддерживали связи с Лазанской ОПГ. После убийства киллеры через Краснодарский край уехали в Чечню. Дальнейшее расследование вскрыло отношения «лазанских» со «Спартаком».

Летом 1998 года группировка получила заказ на убийство президента Чечни Аслана Масхадова. Его смерть была выгодна и самим «лазанским». Исполнение этого задания также было поручено Здору и Тенашвили. 23 июля 1998 года, когда кортеж Масхадова проезжал по центру Грозного, рядом был взорван припаркованный у дороги автомобиль. Несмотря на то, что президентский автомобиль Масхадова был бронирован, в результате взрыва он получил серьёзные повреждения и загорелся. Масхадов был ранен. Тенашвили по горячим следам был задержан и убит сотрудниками МШБ (Министерства шариатской безопасности) Ичкерии. Здор успел спрятаться у своих покровителей в Гудермесе. Вскоре от лидеров ОПГ поступило указание устранить Здора.

В 1999 году Мустафа Шидаев был арестован за хранение наркотиков. Ему было предъявлено обвинение, но осуждён он не был.

В 2001 году следователи Владимирской области отправились в Чечню с целью найти Здора и Тенашвили. Там они опросили множество свидетелей, подняли архивы ичкерийского МШБ и установили, что подмосковные киллеры после убийства Нечаевой и Рудзате обосновались в Гудермесе.

Группировка в 2000- х годах. Убийство Анны Политковской

В марте 2000 года Атлангериев предложил командиру боевиков Салману Радуеву, еще сохранявшему на тот момент определенное влияние, отправиться в Саудовскую Аравию, встретиться там с Хож-Ахмед Нухаевым, урегулировать возникший между ними конфликт и обсудить вопросы дальнейшего финансирования. По условленному плану Радуев приехал в одно из сел, отпустил охрану и стал ждать приезда «лазанских». Там он и был арестован сотрудниками ФСБ РФ.

В апреле 2000 года Максим Лазовский был убит неизвестными в Одинцовском районе Подмосковья.

В октябре 2000 года Атлангериев предложил правой руке Масхадова — министру госбезопасности Чечни Турпал-Али Атгериеву — съездить в Дагестан для переговоров. Приехавший в Махачкалу Атгериев был сразу задержан сотрудниками ФСБ. Позже он был осуждён и в августе 2002 года умер в колонии.

В том же году сотрудники ФСБ пригласили Исламова на встречу в Чечне. Там он был арестован и отправлен в СИЗО. Исламову было предъявлено обвинение в вымогательстве денег у афганского бизнесмена в начале 1990-х годов и похищении сотрудников северокавказского РУОП. Позже бандит был приговорён к девяти годам заключения. В апреле 2004 года он умер в тюрьме от отравления неизвестным препаратом.

В декабре 2000 года в Баку Нухаев дал интервью журналисту Forbes Пол Хлебникову. Нухаев рассказывает об эпизодах своей биографии, встрече с Отари Квантришвили, боевых действиях чеченских сепаратистов против представителей российской власти, становлении чеченской мафии в Москве. По словам Нухаева, он провёл в местах лишения свободы около семи лет. В 2003 году была опубликована книга Хлебникова «Разговор с варваром». В эту книгу вошли все высказывания Нухаева. 9 июля 2004 года при выходе из офиса московской редакции Forbes Пол Хлебников был убит троими киллерами. По обвинению в причастности к этому преступлению Нухаев был объявлен в международный розыск. К тому времени главарь ОПГ был президентои холдинга «Кавказский общий рынок», соучредителем «Кавказского инвестиционного фонда», а весной 1997 года возглавил «Кавказско-американскую торгово-промышленную палату», зарегистрированную в Вашингтоне. В настоящее время его местонахождение неизвестно, высказываются предположения о его гибели.

Нухаев неоднократно направлял средства для поддержки бандформирований в Чечне. Так, в сентябре 2001 года боевикам было выделено около 25 тысяч долларов, эти деньги были доставлены из Азербайджана с помощью женщин-«челночниц». В сентябре-октябре 2001 года были выделены средства на приобретение боевиками приборов ночного видения и средств связи – спутниковых телефонов «Моторолла-Иридиум», радиостанций «Кенвуд» и «УАЕ СУ». Закупленная техника доставлялась из Азербайджана через. В период с октября по декабрь того же года Нухаевым была профинансирована бандформирование некого Магомеда по кличке «Янычар», занимающаяся диверсионно-террористической деятельностью. «Янычару» были отправлены 20 тысяч долларов через племянника Нухаева, проживающего на территории Чечни. Племянник неоднократно отправлял денежные средства, полученные от Нухаева, лидерам бандформирований. Он также занимался вооружением и экипировкой жителей Курчалоевского района с их последующей отправкой в бандформирования Хаттаба.

С помощью выделяемых Нухаевым средств боевиками бандформирований были организованы и проведены теракты против федеральных сил и сотрудников чеченской милиции в Курчалое, а также осуществлен подрыв боевой техники в Цоцин-Юрте. Нухаев финансировал и группу «Большого Асланбека» — полевого командира Асланбека Абдулхаджиева, которая действовала на территории Шалинского района Чечни.

В 2001 году на окраине Грозного было обнаружено тело Текилова с перерезанным горлом.

В начале 2000-х годов вор в законе Атлангериев пользовался огромным влиянием в Чечне. В криминальном мире Москвы он выступал в качестве третейского судьи. Однако, после убийства в 2004 году президента Чечни Ахмада Кадырова позиции Атлангериева резко ослабли.

В феврале 2006 года руководитель киллеров ОПГ Лом-Али Гайтукаев получил заказ на убийство председателя правления компании ООО «Славутич-Регистратор» Геннадия Корбана. Личность заказчика так и не была установлена. Гайтукаев нашёл исполнителя преступления — Арсена Джамбураева, которому чуть позже передал в гостинице города Днепропетровска «Рассвет» оружие — автомат Калашникова, 80 патронов к нему, а также тысячу долларов. Преступники следили за бизнесменом. 19 марта 2006 года Джамбураев открыл огонь из автомата, Гайтукаев, по версии следствия, лично отдал команду стрелять киллеру. Корбан остался жив лишь благодаря тому, что его автомобиль был бронированным, ранение получил лишь его охранник. Гайтукаев был задержан сотрудниками Федеральной Службы Безопасности в январе 2007 года. Показания против него дал Джамбураев, арестованный практически сразу же после покушения и осуждённый в декабре 2006 года на 14 лет лишения свободы. Поскольку Гайтукаев в то время уже являлся гражданином России, его уголовное дело рассматривалось в Московском городском суде. Гайтукаев убеждал суд в том, что на Украине занимался исключительно бизнесом и сбором информации о чеченских группировках для российских спецслужб. 27 марта 2007 года на выходе из зала суда был застрелен бывший деловой партнёр Корбана Максим Курочкин. По версии следствия, он мог быть заказчиком покушения (также одним из возможных заказчиков покушения считается Михаил Некрич). Гайтукаев впрямую заявлял о причастности Корбана к убийству Курочкина, но подтверждений этому не нашлось.

Зимой 2008 года в Киеве были арестованы племянник Гайтукаева и другие участники украинского филиала ОПГ. Их подозревали в покушении на мэра Ялты, ряде заказных убийств и в организации наркотрафикаиз Дагестана через Украину и Белоруссию в страны Прибалтики. Знакомый Гайтукаева — некий Казбек Дукузов, в своё время обвиненный в убийстве Пола Хлебникова, некоторое время скрывался на Украине и в Белоруссии.

В 2006 году бойцы отряда «Восток», возглавляемого Сулимом Ямадаевым, захватили в Санкт-Петербурге мясоперерабатывающий комбинат «Самсон», принадлежавший чеченским предпринимателям. Лидеры ОПГ выступили против этого захвата. В том же году у Ямадаева возник конфликт из-за шести зданий в центре Москвы, находившихся под контролем Лазанской ОПГ. Переговоры с Ямадаевым по этому делу вёл Мустафа Шидаев, в результате чего у него сложились очень плохие отношения с Ямадаевыми. 13 мая 2006 года Шидаев был убит в Москве возле своего дома (позже, в декабре 2008 года был арестован его убийца Аслан Дилиев, участник одной из чеченских ОПГ, действовавших в Москве. Ему было предъявлено обвинение в этом преступлении). Переговоры с Ямадаевым стал вести Атлангериев, но позже в феврале он был похищен в Москве и увезён в Чечню. В настоящее время его местонахождение неизвестно. Существуют предположение, что он был убит.

7 октября 2006 года участники ОПГ совершили своё самое известное преступление — заказное убийство журналистки «Новой газеты» Анны Политковсой. Это преступление организовал Лом-Али Гайтукаев. Убийство совершили трое участников ОПГ — братья Рустам, Джабраил и Ибрагим Махмудовы. Все четверо были впоследствии арестованы.

20 февраля 2008 года суд приговорил Гайтукаева к 15 годам лишения свободы за организацию покушения на Корбана, хотя государственный обвинитель настаивал на 17-летнем сроке. Приговор вступил в законную силу.

20 мая 2014 года Рустам Махмудов и Лом-Али Гайтукаев были приговорены к пожизненному лишению свободы, Джабраил и Ибрагим Махмудовы — к 14 и 12 годам заключения соответственно. Впоследствии осужденный соучастник этого убийства Дмитрий Павлюченков сказал, что он знает возможных исполнителей заказных убийств главного редактора газеты «Тольяттинское обозрение» Алексея Сидорова, убитого 9 октября 2003 года, и Пола Хлебникова, за которым «лазанские», по утверждению Павлюченкова, вели наблюдение. По словам Павлюченкова, он знает двоих участников Лазанской ОПГ, которые могут быть причастны к убийству в Тольятти.

См. также

• Нухаев, Хож-Ахмед Таштамирович
• Гайтукаев, Лом-Али Ахмедиевич
• Лазовский, Максим Юрьевич

Ссылки

• [argumentiru.com/crime/2013/02/235945 АРГУМЕНТЫ.РУ — Обвиняемый в убийстве Политковской вывел на след убийц Хлебникова]
• [www.novayagazeta.ru/inquests/40729.html Новая газета — «Осведомители»]
• [www.rosbalt.ru/moscow/2008/12/24/606032.html РОСБАЛТ Москва — В «деле Ямадаева» появился киллер]
• [www.s-pravdoy.ru/protection-of-rights/19564-2013-02-27-13-43-01.html Фигурант дела Политковской назвал имена возможных убийц журналистов Пола Хлебникова и Алексея Сидорова]
• [www.e-reading.club/chapter.php/39579/5/Modestov_-_Moskva_banditskaya_1-2.html Деньги для тех, кто наверху]
• [snob.ru/profile/9402/blog/76578 Убийство Политковской. Размышления о заказчиках.]

Отрывок, характеризующий Лазанская организованная преступная группировка

Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.