Коптевская организованная преступная группировка

Коптевская ОПГ
Место базирования	Россия Россия
Основана	Виктор Довжинов, «Потёма»
Годы активности	с 1991 года
Территория	Коптевский район Москвы
Криминальная деятельность	Рэкет, кражи, заказные убийства, вымогательство, отмывание денег, наркобизнес, торговля оружием.
Союзники	Долгопрудненская ОПГ, Кунцевская ОПГ
Противники	Курганская ОПГ

Коптевская организованная преступная группировка — организованная преступная группировка, в 1990-е годы занимавшаяся криминальной деятельностью на территории Москвы и Московской области. Была самой влиятельной преступной группировкой севера Москвы.

История создания

Группировка была создана в начале 1990-х годов некими Виктором Довжиновым и бывшим спекулянтом по кличке «Потёма». По версии некоторых СМИ, она тяготела к объединению с Долгопрудненской ОПГ. Дружественной им также была Кунцевская ОПГ, некоторые авторитеты «коптевских» даже стали впоследствии её членами.

Спустя некоторое время группировка окончательно оформилась. Следует отметить, что ни знаменитых воров в законе, ни особо влиятельных «авторитетов» во главе «коптевцев» не стояло. На роли лидеров вышли братья Наумовы — Александр и Василий Михайловичи (Наум-старший и Наум-младший соответственно). Хотя на самом деле Василий был 1959 года рождения, а Александр-1962 года.

Особенностями данной группировки является то, что она удерживала на протяжении всего времени своего существования все занятые ещё в начале 1990-х годов позиции, при этом не покушаясь на территории других бригад. Более того, братья Наумовы более тяготели к законному ведению бизнеса, и постепенно легализовывали группировку.

Другой особенностью группировки было то, что большинство её членов были бывшие спортсмены вместе тренировавшиеся на стадионе «Наука». Братья Наумовы, Соловей, Корней и другие занимались вольной борьбой. Василий был мастером спорта СССР, «Соловей»-чемпионом Европы среди молодёжи.

1990-е годы

Коптевская группировка была достаточно спокойной до ноября 1993 года, когда во время криминальной разборки их попытались задержать сотрудники Регионального Управления по борьбе с организованной преступностью по Москве и Московской области. Во время бегства бандиты обстреляли две машины милиционеров. Многие считают, что правоохранительные органы с тех пор мстили «коптевским», и даже устраивали покушения на их лидеров. Следует также отметить, что одно время с «коптевскими» достаточно тесно сотрудничал Александр Солоник.

Начиная с 1994 года, по Москве прокатилась волна убийств лидеров группировки. 26 ноября 1994 года один из них, Александр Соловьёв по кличке «Соловей», был расстрелян у входа в ресторан «Лукоморье», на Красноармейской улице, у дома № 10. От шести ранений в голову и грудь «Соловей» скончался на месте. Вскоре без вести пропал еще один из лидеров группировки по кличке «Челюсть». По различным версиям, он либо бежал за границу, выкрав часть «общака» группировки, либо был убит.

23 марта 1995 года на Ленинградском шоссе машину «Audi 100», в которой находились Александр Наумов и Юрий Кузьменков по кличке «Мотя», подрезала «ВАЗ-2104» и вынудила остановиться. Как только это произошло, через заднее стекло «четвёрки» неизвестными киллерами был открыт шквальный огонь, в результате которого Наум-старший и Мотя были убиты на месте. Убийцы подожгли свою машину и скрылись. Наум был похоронен на Ваганьковском кладбище.

Через некоторое время члены Коптевской ОПГ, лидером которой стал Василий Наумов, устроили перестрелку с членами одной из ОПГ города Солнечногорск на дискотеке. В результате погибло сразу пять человек. Многие считали, что это была месть за убийство Наума-старшего.

Официально Василий Наумов был видным бизнесменом, директором фирм «Мирандо» и «Тенэк». Интересно, что в начале 1990-х годов все лидеры Коптевской ОПГ стали учредителями различных коммерческих структур, например, автосалонов, рынков, банков. Как ни парадоксально, но Наума-младшего охраняли бойцы из милицейского спецподразделения «Сатурн».

Вскоре после вышеописанных событий последовала очередная серия убийств лидеров «коптевских». 11 августа 1995 года был убит Олег Кузнецов, затем был застрелен покровитель ОПГ вор в законе Дгебуладзе, 23 октября 1995 года был убит Сергей Морозов. Всего же за 1995 год были убиты шесть лидеров группировки.

Ходили слухи, что вскоре у Василия Наумова возник конфликт с лидерами Курганской преступной группировки Андреем Колиговым, Олегом Нелюбиным и Виталием Игнатовым. Однако внешне никаких подтверждений этому не находилось. «Коптевцы» и «курганцы» вместе устраивали застолья в ресторанах, ездили отдыхать. Так, зимой 1996—1997 годов Наум-младший вместе с тремя лидерами «курганцев» ездил на отдых за границу.

Однако уже 23 января 1997 года на улице Петровка автомобиль Василия Наумова был обстрелян.он направлялся на Петровку 38 освободить двух членов Коптевской группировки Вадима Т. и Сергея, которые находились на Петровке (в спортзале)- так называли место допроса.. Автоматная очередь буквально разнесла голову авторитета. Убийство вызвало огромный общественный резонанс, поскольку произошло буквально у знаменитого здания ГУВД Москвы - Петровка,38. Многие сгоряча приписали это убийство легендарному киллеру Александру Солонику, но к тому моменту он уже находился в Греции, и уже 1 февраля был убит. Василий был похоронен рядом с братом на Ваганьковском кладбище.

Бойцы спецподразделения «Сатурн», чудом уцелевшие во время обстрела, обвинили своё руководство в том, что оно подставило их под бандитские пули. В связи с этим инцидентом некоторые офицеры Управления межведомственной охраны были предупреждены о служебном несоответствии. Начальник же «Сатурна» был снят со своего поста.

После смерти братьев Наумовых «коптевских» возглавил Сергей Зимин по кличке «Зёма». К тому моменту Коптевская ОПГ насчитывала 250 активных членов, разбитых на 6 мобильных бригад. Однако убийства её лидеров не прекращались вплоть до 2000 года. За полтора года 1998—1999 годов были убиты 10 человек.

Интересные факты

• Коптевской ОПГ иногда в шутку называли руководство «Росавиакосмоса» (по имени бывшего директора этой организации Юрия Коптева).

Литература

1. Валерий Карышев. «Русская мафия 1988-2007». Эксмо. 2008. ISBN 978-5-699-25832-1

Отрывок, характеризующий Коптевская организованная преступная группировка

Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая: