Люкнер, Николя

Николя Люкнер
фр. Nicolas Luckner нем. Nikolaus von Luckner
Дата рождения	12 января 1722(1722-01-12)
Место рождения	Кам, Бавария
Дата смерти	4 января 1794(1794-01-04) (71 год)
Место смерти	Париж, Франция
Принадлежность	Франция Франция
Род войск	пехота
Годы службы	1763—1792 (Франция)
Звание	маршал Франции (1791)
Командовал	Франция: Рейнская армия Северная армия
Сражения/войны	Семилетняя война Битва при Росбахе Революционные войны
Награды и премии

Николя́ (Никола́ус) Лю́кнер (фр. Nicolas Luckner, нем. Nikolaus von Luckner; 12 января 1722, Кам, Бавария — 4 января 1794, Париж, Франция) — французский военачальник периода абсолютизма, маршал Франции (1791), немец по национальности.

Биография

Военная карьера

Люкнер родился в Каме, в восточной части Баварии, в семье трактирщика. Начальное образование получил у иезуитов в Пассау. Перед тем, как поступить на французскую службу, служил в баварской, голландской и ганноверской армиях, принимал участие в Семилетней войне, сражаясь под знамёнами Фридриха II Великого против французов, в том числе, в битве при Росбахе. К французской армии Люкнер примкнул в 1763 году в звании генерал-лейтенанта.

Люкнер поддержал Великую французскую революцию. 28 декабря 1791 года, по представлению законодательного собрания, он получил от Людовика XVI высшее воинское звание маршала Франции. В 1792 году маршал был назначен командующим Рейнской армией, а позднее — Северной армией. Во главе с Люкнером части этой армии заняли фламандские города Менен и Кортрейк, победили австрийцев под Валансьеном, но затем были вынуждены отступить к Лиллю. После бегства Лафайета он стал генералиссимусом и получил задание создать резервную армию в районе Шалон-сюр-Марна. Несмотря на относительные успехи Люкнера, Национальный конвент настаивал на его замене Пьером Шодерло де Лакло. Маршал, к тому времени уже находившийся в преклонном возрасте, вскоре уволился из армии и отправился в Париж.

Арест и казнь

«Командующие армиями Лафайет, Рошамбо, Люкнер не хотели победы и сознательно облегчали ведение военных действий противнику», — утверждал впоследствии А. З. Манфред, советский специалист по истории Франции. Так, не обладая полнотой власти над всеми вооружёнными силами страны, Люкнер — плохо говоривший по-французски немецкий наёмник — был заподозрен в измене. В 1793 году, в разгар террора, французский Революционный трибунал приговорил Люкнера к смертной казни. Он был казнён 4 января 1794 года в Париже с помощью гильотины.

Правнук маршала — Феликс фон Люкнер — служил в рядах императорских ВМС Германии, участвовал в Первой мировой войне и командовал рейдером Seeadler.

Награды

• Русский орден Святой Анны (1763)
• Французский орден Военных заслуг (29.02.1768)
• Польский орден Белого орла (07.06.1777)
• Французский орден Святого Людовика, большой крест (07.03.1792)

Литература

• Егоршин В. А. Генералиссимусы. — М.: Патриот, 1994. — С. 143-145. — 368 с. — ISBN 5-7030-0565-5.

Отрывок, характеризующий Люкнер, Николя

– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.


Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.