Лёвит, Карл

Карл Лёвит

Карл Лёвит (нем. Karl Löwith; 9 января 1897, Мюнхен — 26 мая 1973, Гейдельберг) — немецкий философ.

Биография

Из еврейской семьи, принявшей протестантство, — сын художника и педагога Вильгельма Лёвита. Добровольцем участвовал в Первой мировой войне, воевал на итальянском фронте, был тяжело ранен, оказался в концентрационном лагере под Генуей. После освобождения в 1917 году изучал философию и биологию во Фрайбурге под руководством Гуссерля, Хайдеггера и Ханса Шпемана. Защитил диплом по философии Ницше в Мюнхене. С 1924 года работал в Марбурге под руководством Хайдеггера, сблизился с Лео Штраусом и Гансом Георгом Гадамером. Защитив диссертацию по феноменологии, получил место приват-доцента. Разошёлся с Хайдеггером из-за его отношения к нацизму, полемизировал c децизионистской политической философией Карла Шмитта (под псевдонимом Хуго Фиала). В 1935 году был отстранен от преподавания как еврей. Переехал в Италию, затем в Японию (1936) и, наконец, в США (1941). Вел богословский семинар в Хартфорде, с 1949 года работал в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке. В 1952 году вернулся в Германию, преподавал в Гейдельберге до 1964 года, когда вышел в отставку.

Труды

Автор трудов по философской антропологии, философии истории и истории философии (Декарт, Спиноза, Вико, Гегель, Кьеркегор, Маркс, Буркхардт, Ницше, Макс Вебер, Хайдеггер, Шмитт, Поль Валери), по философии культуры, в том числе — японской. Оставил воспоминания (опубл. 1986). Собрание его сочинений в 9-ти томах издано в Штутгарте в 1981—1988.

Собрание сочинений

• Sämtliche Schriften, 9 Bde. Hrsgg. von Klaus Stichweh, Marc B. de Launay, Bernd Lutz u. Henning Ritter, Stuttgart 1981—1988:
  • Bd. 1: Mensch und Menschwelt. Beiträge zur Anthropologie, 1981
  • Bd. 2: Weltgeschichte und Heilsgeschehen. Zur Kritik der Geschichtsphilosophie, 1983
  • Bd. 3: Wissen, Glaube und Skepsis. Zur Kritik von Religion und Theologie, 1985
  • Bd. 4: Von Hegel zu Nietzsche, 1988
  • Bd. 5: Hegel und die Aufhebung der Philosophie im 19. Jahrhundert — Max Weber, 1988
  • Bd. 6: Nietzsche, 1987
  • Bd. 7: Jacob Burckhardt, 1984
  • Bd. 8: Heidegger — Denker in dürftiger Zeit. Zur Stellung der Philosophie im 20. Jahrhundert, 1984
  • Bd. 9: Gott, Mensch und Welt — G.B.Vico und Paul Valéry, 1986

Публикации на русском языке

• От Гегеля к Ницше. Революционный перелом в мышлении XIX века. СПб.: Владимир Даль, 2001 (см. о книге: [iph.ras.ru/page50382906.htm]).

Отрывок, характеризующий Лёвит, Карл

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.