Мамдух Салем
| Мамдух Салем ممدوح سالم<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 16 мая 1975 — 2 октября 1978 | |||
| Предшественник: | Абдель Азиз Мухаммед Хигази | ||
| Преемник: | Мустафа Халиль | ||
| |||
| 14 мая 1971 — 15 апреля 1975 | |||
| Предшественник: | Шаарауаи Гомаа | ||
| Преемник: | Эль Сайед Фахми | ||
| |||
| 3 февраля 1977 — 25 октября 1977 | |||
| Предшественник: | Эль Сайед Фахми | ||
| Преемник: | Мухаммед эль-Набви Исмаил | ||
| Вероисповедание: | ислам | ||
| Рождение: | 1918 Каир, Британский протекторат Египет | ||
| Смерть: | 24 февраля 1988 Лондон, Великобритания | ||
| Партия: | Арабский Социалистический Союз, Арабская социалистическая партия (1976 - 1978), Национально-демократическая партия | ||
| Образование: | полицейский колледж | ||
| Профессия: | полицейский | ||
| Военная служба | |||
| Звание: | бригадный генерал | ||
Мамдух Мухаммад Салем (араб. ممدوح سالم; англ. Mamduh Muhammad Salim , 1918, Александрия, Британский протекторат Египет — 24 февраля 1988, Лондон, Соединённое Королевство Великобритании и Северной Ирландии) — египетский политический и военный деятель, министр внутренних дел Египта в 1971 — 1975 годах, а также в 1977 году, премьер-министр Египта в 1975 — 1978 годах.
Содержание
Биография
Карьера в полиции и в администрации
Мамдух Мухаммад Салем родился в 1918 году в городе Александрия, Британский протекторат Египет . Окончив полицейский колледж, служил в полиции и органах безопасности мудирии (губернаторства) Александрия[1], где за 20 лет дослужился до генеральского звания. В 1964 году Салем был назначен начальником полиции Александрии, затем занимал пост помощника по вопросам безопасности президента Египта Гамаля Абдель Насера по безопасности[2], а в 1967 году был назначен губернатором мухафазы Асьют. В 1970 году Мамдух Салем занял пост губернатора мухафазы Гарбия, и в том же году был переведён в родную Александрию, где также стал губернатором мухафазы.
Министр внутренних дел
Разразившийся после смерти Насера политический кризис резко изменил карьеру губернатора Александрии. Новый президент Египта Анвар Садат выразил Мамдуху Салему особое доверие, назначив его 14 мая 1971 года на ключевой пост министра внутренних дел Египта. На нём Салем сменил влиятельного сторонника Али Сабри Шарауи Гомаа и обеспечил верность Садату египетской полиции и сил безопасности. По должности он стал членом Центрального комитета правящего Арабского социалистического союза, а с 17 января 1972 года также заместителем премьер-министра в новом кабинете, который возглавил Азиз Сидки. Он сохранил свой пост и в двух последующих правительствах, а в 1975 году, когда в Египте обострилась социальная напряжённость, силовик Салем получил предложение Садата сменить экономиста Абдель Азиза Хигази на посту премьер-министра[1].
Премьер-министр
16 мая 1975 года бригадный генерал Мамдух Салем был назначен премьер-министром Египта[1]. Период его правления пришёлся на масштабные политические реформы, проводимые Садатом. Менее чем через год, 4 марта 1976 года Садат санкционировал образование внутри Арабского социалистического союза трёх политических «трибун» или «платформ», одну из которых — Арабскую социалистическую организацию возглавил премьер-министр Салем. Он сразу же вступил в полемику с левыми, возглавлявшимися Халедом Мохи эд-Дином, и потребовал лишения египетского гражданства и отлучения от исламской веры некоторых его сторонников[3]. На выборах в Народное собрание осенью 1976 года организация Мамдуха Салема получила абсолютное большинство — 285 мест[4]. 11 ноября 1976 года Анвар Садат объявил о преобразовании организаций внутри АСС в политические партии. Салем возглавил пропрезидентскую Арабскую социалистическую партию и сформировал новый кабинет уже как партийный лидер[5], при этом отказавшись выполнить своё предвыборное обещание предоставить оппозиционным партиям должности в комитетах Народного собрания[3]. Уже в начале следующего 1977 года правительство столкнулось с массовыми волнениями 18-19 января, вызванными отменой государственных субсидий на поддержание цен на товары первой необходимости. После этого, в феврале Салем на 8 месяцев взял на себя обязанности министра внутренних дел. Через год, в марте-мае 1978 года прошли забастовки и демонстрации в Александрии, Кальюбии, Кене и Бени-Суэйфе, после чего в июне того же года был принят закон «О защите национального единства и социального мира», ограничивавший деятельность оппозиции. Экономическое положение Египта в к 1978 году также оставалось сложным. Дефицит государственного бюджета достиг 2650 миллионов египетских фунтов, внешняя задолженность составила 12 миллиардов долларов, государственный долг вдвое превысил национальный доход[5]. При этом, несмотря на либеральные реформы Садата, доля государственного сектора в промышленности сохранялась на уровне 71,5 %[6] (84 % в 1971 году[7].) Летом 1978 года Анвар Садат начал демонтаж созданной в 1976 году «трёхпартийной системы». После роспуска Арабского социалистического союза он отказался от роли стоящего над партиями арбитра и заявил о создании в будущем пропрезидентской Национально-демократической партии. В этих условиях роль партии Салема сводилась к нулю, а сближение Садата с Израилем вызвали недовольство некоторых членов правительства. В августе 1978 года было принято решение о слиянии АСПЕ с НДП[8], а 20 августа 1978 года Мамдух Салем подал в отставку[9], В сентябре Арабская социалистическая партия слилась с НДП и была распущена[5]. 4 октября 1978 года, через полтора месяца после прощения об отставке, Мамдух Салем передал пост премьер-министра Мустафе Халилю[9].
Зарубежные поездки Мамдуха Салема
- Саудовская Аравия — июнь 1976 года[10];
После отставки
После смерти Анвара Садата новый президент Египта Хосни Мубарак назначил Мамдуха Салема своим советником[2].
Мамдух Мухаммад Салем скончался 24 февраля 1988 года в Лондоне.
Напишите отзыв о статье "Мамдух Салем"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Мамдух Салем (биографическая справка) // Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1976 / М. Советская энциклопедия, 1976 — С.611.
- ↑ 1 2 [www.rulers.org/indexs1.html#salem Rulers.org Mamdouh Salem (англ.)]
- ↑ 1 2 Князев Л. Г. Египет после Насера , 1970—1981 / М. 1986.
- ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1977 / М. Советская энциклопедия, 1977 — С.258.
- ↑ 1 2 3 Международный ежегодник. Политика и экономика. Вып.1979 г./АН СССР, Ин-т мировой экономики и междунар. отношений, М.1979 — С.245.
- ↑ Международный ежегодник. Политика и экономика. Вып.1979 г./АН СССР, Ин-т мировой экономики и междунар. отношений, М.1979 — С.244.
- ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. 1972 / М. Советская энциклопедия, 1972 — С.256.
- ↑ Ежегодник БСЭ . 1978 / М. Советская энциклопедия, 1978 — С.241.
- ↑ 1 2 Международный ежегодник. Политика и экономика. Вып.1979 г./АН СССР, Ин-т мировой экономики и междунар. отношений, М.1979 — С.311.
- ↑ Ежегодник БСЭ . 1977 / М. Советская энциклопедия, 1977 — С.258.
Ссылки
- [www.rulers.org/indexs1.html#salem Rulers.org Mamdouh Salem (англ.)]
Отрывок, характеризующий Мамдух Салем
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.
Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
