Мефодовка

Село Мефодовка укр. Мефедівка Страна УкраинаУкраина Область СумскаяСумская область Район Середино-Будский Сельский совет Кренидовский Координаты 52°14′53″ с. ш. 33°31′20″ в. д.52.248120709439974° с. ш. 33.522121355350066° в. д. / 52.248120709439974; 33.522121355350066    Основан 1729 Население 330 человек (2001) Часовой пояс UTC+2, летом UTC+3 Телефонный код +380 5451 Почтовый индекс 41025 Автомобильный код BM, НМ / 19 КОАТУУ 5924482804

К:Населённые пункты, основанные в 1729 году

Мефодовка (укр. Мефедівка) — село, Кренидовский сельский совет, Середино-Будский район, Сумская область, Украина.

Код КОАТУУ — 5924482804. Население по переписи 2001 года составляло 330 человек.

Географическое положение

Село Мефодовка находится на расстоянии в 0,5 км от села Четвертаково, в 2,5 км — село Кренидовка, в 4-х км — пгт Знобь-Новгородское. В селе несколько прудов.

История

Согласно показаниям местных жителей, которые они давали в ходе Генерального следствия о маетностях Стародубского полка 1729 года, Мефёдовка была поселена казаком Мефёдом «за позволением шляхтича польского Пясочинского» и на протяжении трёх лет до того времени, «как гетман Хмельницкий с войском казацким освободил Украину от ига польского», находилась во владении Пясочинских.

После освобождения Украины от поляков Мефёдовка была включена в разряд «свободных войсковых» сёл, предназначенных для «награждения военнослужащих, кто будет за свои службы достоин милости монаршей и рескрипту войскового» и в 1722 году пожалована наказным гетманом Павлом Полуботком и генеральной старшиной Семёну Яковлевичу Галецкому, новгородскому сотнику с 1722 по 1723 год. Однако уже в следующем году, 14 декабря 1723 года, она у него была отобрана и возвращена в ведомство Новгород-Северской ратуши ввиду отсутствия у него «указа Его Императорского Величества об отдаче ему села в вечное или временное владение».

По ревизии 1723 года в Мефёдовке числился 71 двор и 16 хат, из которых Новгород-Северскому магистрату принадлежало 52 двора и 16 хат, а казакам — 19 дворов.

29 июня 1730 года гетман Даниил Апостол пожаловал Мефёдовку генеральному обозному Якову Ефимовичу Лизогубу (1675 — 24.01.1749), внуку гетмана Петра Дорошенко. На то время в селе проживало 22 казака: Андрей Ващенко, Левон Шадар, Яков Овсеенко, Алексей Федотенко, Пётр Петров, Данило Салдатенко, Данило Подгайный, Иван Роговой, Игнат Солдатенко, Артём Редя, Мойсей Тишков, Иван Салдатенко, Есип Коваль, Дмитро Шаповал, Исай Асаул, Фёдор Роговой, Максим Ерченко, Хлор Андрощин, Данило Михайленко, Фёдор Мишченко, Дмитро Миколаенко и Осип Приходченко, за которыми были сохранены их земельные наделы и пастбища. Во владении Якова Лизогуба Мефёдовка находилась до 1745 года, после чего была причислена к ранговым владениям судей и пожалована на ранг генеральному судье Малороссийского генерального суда Фёдору Ивановичу Лысенко, который владел ею до своей смерти, наступившей 5 января 1751 года. На его содержание жители Мефёдовки платили сверх панщины «окладу годового с четвертины поля по 1 р. 20 коп., итого 49 руб. 20 коп.; за мотки по 20 коп., итого 8 руб. 20 коп.; за 41 гуску по 6 коп.; за 82 каплуна по 3 коп., итого 4 руб. 92 коп.; жита и овса по 20 четвертей и 4 четверичка; конопель (зерна) по 10 четвертей 2 четверичка; пеньки (волокна) тертой по 42 пуда, да с бобылей деньгами собиралось по 10 руб.»

После смерти Фёдора Лысенко Мефёдовка в 1756 году была отдана на ранг генеральному судье Илье Васильевичу Журману (? — 1783), который на момент проведения Румянцевской описи Малороссии 1765—1768 гг. владел в ней 83 дворами и 20 бездворными хатами.

11 декабря 1775 года Екатерина ІІ исключила Мефёдовку из ранговых владений судей и пожаловала её в вечное и потомственное владение одному из своих фаворитов Петру Васильевичу Завадовскому (10.01.1739 — 10.01.1812), который с 8 сентября 1802 года занимал пост министра народного просвещения России, а с 1 января 1810 года — председателя Департамента законов Государственного Совета.

Это вызвало недовольство у И. В. Журмана, и он посоветовал своей жене Агафье Давыдовне Стрешенцовой повывозить из Мефёдовки всё самое ценное, «как то деньги и прочее (кроме казанов и худшей скотины), но так искусно, чтоб ни мужики и никто приметить не мог». Исполнила ли Агафья Давыдовна совет мужа, мы не знаем.

На момент описания Новгород-Северского наместничества 1779—1781 гг. за П. В. Завадовским в Мефёдовке числилось 94 двора и 115 хат, за казаками — 4 двора и 10 хат, за подпомощниками — 17 дворов и 18 хат, за «приезжей» — 1 двор и 3 хаты и за бунчуковым товарищем Иваном Степановичем Судиенко — 2 двора и 5 хат. В указанное время в селе проживало 152 обывателя со своими семьями, которые занимались выращиванием конопли и изготовлением из неё пеньки и конопляного масла.

После смерти П. В. Завадовского его мефёдовские владения перешли по наследству к его жене Вере Николаевне Апраксиной (2.02.1768 — 22.11.1845), двоим сыновьям: Александру Петровичу Завадовскому (12.08.1794 — 27.10.1856) и Василию Петровичу Завадовскому (15.07.1798 — 10.10.1855) и трём дочерям: Софье Петровне Завадовской (в замужестве Козловской) (1795 — 23.02.1829), Аглаиде Петровне Завадовской (в замужестве Мержеевской) (1799 — ?) и Татьяне Петровне Завадовской (в замужестве Каблуковой) (19.04.1802 — 5.01.1884).

Однако в связи с тем, что жена Петра Васильевича после его смерти начала вести разгульный образ жизни, а сыновья пристрастились к азартным играм и проиграли не одну сотню тысяч рублей, Александр І приказал все их имения взять в опеку, а их опекуном назначил надворно П. В. Завадовскийго советника Николая Осиповича Рославца, предводителя дворянства Мглинского уезда Черниговской губернии.

Накануне отмены крепостного права, в 1859 году, в Мефёдовке числилось 250 дворов, в которых проживал 1101 житель, 519 мужчин и 582 женщин. Большинство из них относились к крепостному сословию и принадлежали наследникам П. В. Завадовского, которые в 1861 году владели в селе 343 крепостными мужского пола.

Завадовские были не единственными мефёдовскими помещиками. Помимо них, в селе находились владения В. Ф. Юркевича, Е. А. Савицкой и других собственников.

В пореформенное время в Мефёдовке работали 6 ветряных мельниц, 1 лавка, 1 крупорушка, 1 магазин по продаже бакалейных товаров Е. М. Туманского и ряд других небольших торговых и промышленных предприятий.

В 1905—1906 гг. в селе происходили крестьянские выступления против местных помещиков, которые сопровождались самовольной порубкой помещичьих лесов235 и расправой над несколькими работниками лесной стражи помещика Псиола и двумя полицейскими стражниками, приехавшими разыскивать похищенный лес.

Издавна в Мефёдовке функционировала Николаевская церковь деревянной постройки, в которой на момент описания Новгород-Северского наместничества 1779—1781 гг. служил один священник и два церковника. Церковь была построена до 1730 года, о чём свидетельствует факт передачи в археографическую комиссию благочинным священником села Олтар М. Г. Лубенцовым 20 копий с синодальных указов и пастырских посланий киевских митрополитов за 1730—1748 гг., хранившихся в архиве мефёдовской церкви.

К началу 30-х годов ХІХ века мефёдовская церковь обветшала, и в 1836 году в селе была построена новая деревянная церковь. По высочайше утверждённому расписанию приходов и причтов Черниговской епархии от 17 января 1876 года, Николаевская церковь входила в состав Кренидовско-Мефёдовского прихода, настоятелем которого в 1879 году был священник Василий Самбурский. В разное время в ней служили Стебловский (? — 1815 — ?), Михаил Горбатовский (? — 1863—1874 — ?), Василий Самбурский (? — 1879 — ?), Иоанн Липский (? — 1888 — ?), Макарий Соколов (? — 1901 — ?), Сергей Туткевич (3.06.1899-1901 — ?) и другие священники.

В октябре 1860 года в селе была открыта церковно-приходская школа, в которой в 1860—1861 учебном году обучалось 23 мальчика и 2 девочки, а в 1861 году (по другим данным, в 1868 году) — земская школа, в которой в 1901 году училось 57 мальчиков и 6 девочек. Школа находилась в общественном доме и содержалась за счёт средств земства в сумме 225 руб. и сельского общества в сумме 75 руб..

Экономика

• Молочно-товарная ферма.

Объекты социальной сферы

• Школа.

Известные люди

Родились в селе:

• Компанеец, Фёдор Григорьевич (1918—1976) — Герой Советского Союза.
• Четвертаков, Ермолай Васильевич (1781-после 1814) — герой Отечественной войны 1812 года.
• Эсаулко, Григорий Григорьевич (1923—1945) — Герой Советского Союза.

Происхождение названия

Своё название Мефёдовка позаимствовала от имени казака Мефёды, который поселил её с разрешения польских магнатов Пясочинских.

Ссылки

• [www.siver-litopis.cn.ua/rab/chuhno/chuhno2013.pdf Владимир Чухно. История населённых пунктов Украины: Середино-Будский район Сумской области, Киев, 2013]

Отрывок, характеризующий Мефодовка

– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.