Шалимовка (Сумская область)

Село Шалимовка укр. Шалимівка Страна УкраинаУкраина Область СумскаяСумская область Район Середино-Будский Городской совет Середина-Будский Координаты 52°07′37″ с. ш. 33°59′36″ в. д.52.126960521505019° с. ш. 33.993308640614934° в. д. / 52.126960521505019; 33.993308640614934    Население 32 человека (2001) Часовой пояс UTC+2, летом UTC+3 Телефонный код +380 5451 Почтовый индекс 41000 Автомобильный код BM, НМ / 19 КОАТУУ 5924410108

Шалимовка (укр. Шалимівка) — село, Середина-Будский городской совет, Середино-Будский район, Сумская область, Украина.

Код КОАТУУ — 5924410108. Население по переписи 2001 года составляло 32 человека .

Географическое положение

Село Шалимовка находится на правом берегу реки Знобовка, выше по течению на расстоянии в 6 км расположено село Рожковичи, ниже по течению на расстоянии в 2 км расположено село Ромашково. Рядом проходит железная дорога, станция Шалимовка в 1,5 км.

Происхождение названия

Своё название Шалимовка позаимствовала от фамилии братьев Шалимовых – Фёдора, Якима и Ивана.

История

По преданию, записанному в ходе Генерального следствия о маетностях Нежинского полка 1729–1730 гг., начало основанию Шалимовки положила мельница, которую в 1672–1687 гг. построили на реке Знобовке священник села Галичья Севского уезда и житель села Сытного того же уезда Гавриил Збой. Через несколько лет после окончания строительства мельницы они продали её казаку местечка Середина-Буды Михаилу Левонову, который поселил рядом с ней хутор, а затем продал его вместе с мельницей дворянам города Севска – братьям Фёдору, Якиму и Ивану Шалимовым.

Спустя какое-то время братья Шалимовы перепродали мельницу с хутором Ивану Мазепе «и уже при нём на месте хутора была поселена слободка Шалимовка, к которой была присоединена часть земель Порохони, Середина-Буды и Ромашкова».

После бегства Ивана Мазепы Шалимовка была включена в состав Ямпольской волости и 9 июля 1709 года пожалована вместе с ней сподвижнику Петра Великого генерал-фельдмаршалу А.Д. Меншикову. На то время она была небольшим населённым пунктом, и в 1723 году насчитывала 2 «грунтовых» и 4 «убогих» двора.

Во владении Меншикова Шалимовка находилась до 8 апреля 1728 года, после чего была «отписана Его Императорскому Величеству». 11 июля 1740 года императрица Анна Иоанновна повелела организовать на Украине конный завод и передала ему в полное ведение ранее принадлежавшие князю Меншикову «города Батурин и Ямполь, со всеми к нему принадлежащими местечками, слободами, сёлами, деревнями». Среди них, вероятно, была и Шалимовка. Однако точных указаний на это мы не нашли.

После ликвидации конного завода Шалимовка была возвращена Её Императорскому Величеству и 10 ноября 1764 года пожалована ею вместе с другими населёнными пунктами Ямпольской волости в вечное и потомственное владение действительному тайному советнику Ивану Ивановичу Неплюеву «за его долговременную и безупречную службу, а особливо за учинённое им в Оренбурге знатное приращение государственных доходов».

Во владении И.И. Неплюева Шалимовка находилась до его смерти, наступившей 11 ноября 1773 года, после чего перешла по наследству к его сыну – тайному советнику и сенатору Николаю Ивановичу Неплюеву (12.05.1731 – 24.05.1784). На момент описания Новгород-Северского наместничества (1779–1781 гг.) за ним в Шалимовке числилось 12 дворов, 12 хат и 3 бездворные хаты. В них проживали 16 обывателей со своими семьями, большинство из которых занимались сельским хозяйством, выращиванием конопли, зерновых и других сельскохозяйственных культур.

После смерти Н.И. Неплюева Шалимовку унаследовал его старший сын – тайный советник Иван Николаевич Неплюев (26.03.1750 – 6.07.1823), а после него его сын – полковник Иван Иванович Неплюев.

26 октября 1858 года И.И. Неплюев умер. После его смерти Шалимовка перешла по наследству к его сыну – тайному советнику Николаю Ивановичу Неплюеву (30.10.1825 – 17.01.1890), предводителю дворянства Черниговской губернии с 1872 по 1890 гг. а от него – к его сыну Николаю Николаевичу Неплюеву (11.09.1851 – 21.01.1908), известному общественному и религиозному деятелю России, автору более тридцати отдельно изданных трудов богословского, религиозно-публицистического и педагогического направлений, которые вошли в 5-томное «Полное собрание сочинений» Неплюева (СПб., 1901–1908).

В конце XIX века Николай Николаевич организовал в селе Воздвиженское Глуховского уезда Черниговской губернии (в настоящее время – Ямпольского района Сумской области) Крестовоздвиженское православное трудовое братство, а 29 декабря 1901 года подарил ему большую часть своего недвижимого имущества, в том числе 16435 десятин земли, среди которых, вероятно, были и земли Шалимовки.

На момент описания Новгород-Северского наместничества 1779–1781 гг. в Шалимовке функционировала православная церковь деревянной постройки, которая была возведена не позднее 1750 года. Однако она просуществовала недолго и к концу XVIII века была закрыта.

В 1891 года в Шалимовке была открыта школа грамоты, в которой 1 января 1899 года обучалось 18 мальчиков. Закон Божий в ней преподавал священник Александр Иванович Померанцев, а учителем работал казак Павел Семёнович Проценко

Ссылки

• [www.siver-litopis.cn.ua/rab/chuhno/chuhno2013.pdf Владимир Чухно. История населённых пунктов Украины: Середино-Будский район Сумской области, Киев, 2013]

Отрывок, характеризующий Шалимовка (Сумская область)

– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.


Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.