Мещерягин, Михаил Николаевич

Михаил Николаевич Мещерягин
Дата рождения	14 ноября 1914(1914-11-14)
Место рождения	с. Исток, Екатеринбургский уезд, Пермская губерния, Российская империя; ныне Каменский городской округ, Свердловская область
Дата смерти	11 октября 1944(1944-10-11) (29 лет)
Место смерти	Карцаг, Венгрия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	артиллерия
Годы службы	1936—1944
Звание
Сражения/войны	Хасанские бои Великая Отечественная война
Награды и премии

Михаил Николаевич Мещерягин (14 ноября 1914, с. Исток — 11 октября 1944, Карцаг, Венгрия) — командир орудия 2-й батареи 4-го гвардейского артиллерийского полка 1-й гвардейской воздушно-десантной Звенигородско-Бухарестской Краснознамённой ордена Суворова дивизии 53-й армии 2-го Украинского фронта, гвардии старшина.

Биография

Родился 14 ноября 1914 года в селе Исток Екатеринбургского уезда Пермской губернии (ныне село Троицкое Каменского городского округа Свердловской области) в семье крестьянина. Русский. Учился на строительных курсах в городе Свердловске (ныне Екатеринбург). После окончания курсов работал десятником на строительстве Южно-Заозёрского прииска в посёлке Турьинские рудники (ныне город Краснотурьинск), а затем в автотранспортном цехе прииска.

В Красной Армии служил с 1936 по 1939 год и с июля 1941 года. Участвовал в боях с японскими милитаристами у озера Хасан в 1938 году.

В боях Великой Отечественной войны с февраля 1943 года. Был командиром артиллерийского расчёта дивизиона противотанковых пушек. Воевал на Северо-Западном, Степном, 2-м Украинском фронтах. Член ВКП(б) с 1943 года.

Участвовал:

— в боях по ликвидации Демянского котла, в боях в районе реки Ловать и города Старая Русса, в форсировании Днепра, в освобождении города Пятихатки и боях за Кривой Рог и Кировоград — в 1943 году; — в Корсунь-Шевченковской и Уманско-Ботошанской операциях, в том числе форсировании реки Днестр и удержании плацдарма в районе города Оргеев, в Ясско-Кишинёвской операции, освобождении Румынии, в том числе Бухареста, района Южных Карпат и города Тимишоара, в боях на территории Венгрии и освобождении города Карцаг — в 1944 году. В конце января 1944 года был ранен на реке Гнилой Тикич в ходе Корсунь-Шевченковской операции.

Командир орудия гвардии старшина Мещерягин в бою за город Карцаг (Венгрия) 11 октября 1944 года в составе батареи вместе со стрелковыми подразделениями вышел в тыл противника и участвовал в захвате центральной части города. При отражении контратак противника уничтожил 3 танка и бронетранспортёр. В бою был ранен, но, оставшись один из расчёта, продолжал вести огонь, удерживая захваченную позицию. Погиб в этом бою.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм гвардии старшине Мещерягину Михаилу Николаевичу присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).

Похоронен в братской могиле на центральной площади города Карцаг (Венгрия).

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза (24.03.1945, посмертно);
• орден Ленина (24.03.1945, посмертно);
• орден Славы III степени (21.12.1943).

Память

• Именем Мещерягина названа улица в городе Краснотурьинске.
• На доме, где он жил, установлена мемориальная доска.
• Бюст Героя Советского Союза М. Н. Мещерягина (скульптор М. А. Делов) установлен в 1985 году у здания администрации Южно-Заозёрского прииска (Краснотурьинск, ул. Октябрьская).
• На школе в которой учился герой в селе Троицком Каменского района установлена мемориальная доска.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=8854 Мещерягин, Михаил Николаевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Мещерягин, Михаил Николаевич

– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.