Первая битва у реки Нактонган

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Нактонганская операция»)
Перейти к: навигация, поиск
Первая битва у реки Нактонган
Основной конфликт: часть обороны Пусанского периметра, Корейская война

Американские морские пехотинцы обозревают реку Нактонган с захваченной позиции.
Дата

5-19 августа 1950 года

Место

Йонгсан, уезд Чханнён, Южная Корея

Итог

победа сил ООН

Противники
ООН Северная Корея
Командующие
Джон Чёрч
Уолтон Уокер 		Ли Квон Му
Силы сторон
свыше 20 тыс. 7 тыс.
Потери
600 убитых
1200 раненых и захваченных в плен 		1200 убитых
2300 раненых, захваченных в плен и дезертировавших
 
Оборона Пусанского периметра

Первая битва у реки Нактонган — сражение в период с 5 по 19-е августа 1950 года близ Ёнсана (округ Чханнён) и реки Нактонган между войсками США и Северной Кореи в ходе обороны Пусанского периметра. Сражение было одной из нескольких битв, которые проходили одновременно. Сражение закончилось победой США, подошедшие на помощь многочисленные американские подкрепления разгромили атакующую северокорейскую дивизию.

5-го августа 4-я пехотная дивизия народной армии Северной Кореи переправилась через реку Нактонган близ Ёнсана пытаясь рассечь американскую линию снабжения и захватить плацдарм внутри Пусанского периметра. Ей противостояла 24-я пехотная дивизия 8-й американской армии. В течение последующих двух недель американские и северокорейские войска вели кровопролитные бои, предпринимали атаки и контратаки но никому не удавалось одержать верх. В итоге американские войска, усиленные подошедшими подкреплениями, используя тяжёлое вооружение и поддержку с воздуха, разгромили вторгнувшиеся северокорейские части, страдавшие от недостатка снабжения и высокого уровня дезертирства.

Сражение стало поворотным пунктом в ходе начального периода войны, прервав серию побед северокорейцев обладавших превосходством в численности и в амуниции. Американские войска теперь обладали численным превосходством и лучшей экипировкой, включая танки и оружие, способное остановить северокорейские танки Т-34.





Предисловие

Начало войны

После начала Корейской войны 25-го июня 1950 года в результате вторжения северокорейцев на территорию Корейской республики ООН пришла к решению отправить войска для участия в конфликте от лица Южной Кореи. США, будучи членом ООН, решили послать сухопутные войска на Корейский полуостров с целью отразить северокорейское вторжение и предотвратить коллапс Южной Кореи. Однако после окончания Второй мировой войны пятью годами раньше американские силы на Дальнем Востоке подверглись значительному сокращению. К этому времени ближе всего к месту конфликта находилась 24-я пехотная дивизия, расквартированная в Японии. Дивизия не была в полном составе, большинство её экипировки устарело ввиду сокращения расходов на военные нужды. Тем не менее 24-я дивизия получила приказ отправляться в Южную Корею.

24-я пехотная дивизия стала первой американской частью отправленной в Корею с целью остановить наступление северокорейцев, задержать как можно больше северокорейских частей, чтобы выиграть время для прибытия подкреплений. Несколько недель дивизия сражалась в одиночку пытаясь задержать северокорейцев и выиграть время для выдвижения на позиции 1-й кавалерийской дивизии, 7-й и 25-й пехотных дивизий вместе с прочими частями поддержки Восьмой армии. Передовые части 24-й пехотной дивизии понесли тяжёлое поражение 5-го июля в битве при Осане — первом боестолкновении между американскими и северокорейскими силами. В течение последующего месяца после разгрома боевой группы Смит северокорейцы периодически били 24-ю пехотную дивизию и отбрасывали её на юг в боях при Чочхивоне, Чхонане и Пхёнтхэке. 24-я пехотная дивизия встала насмерть в битве при Тэджоне и была почти полностью уничтожена, но тем не менее задержала северокорейское наступление до 20-го июля. К этому времени численность бойцов Восьмой армии приблизительно сравнялась с атакующими район северокорейскими силами, в то время как ежедневно прибывали свежие части ООН.

Северокорейское наступление

После захвата Тэджона северокорейские войска начал окружение Пусанского периметра со всех сторон, пытаясь охватить его. 4-я и 6-я северокорейские пехотные дивизии наступали на юг широким фланговым манёвром, но сильно растянулись в ходе движения. Они наступали на позиции сил ООН при поддержке бронетехники и обладая численным преимуществом, периодически отбрасывая назад американские и южнокорейские части.

Американские войска отбрасывались назад, пока им не удалось окончательно остановить северокорейское наступление в серии битв в южной части страны. 27-го июля 3-й батальон 29-го пехотного полка недавно прибывшие на Корейский театр угодил в засаду северокорейцев у деревни Хадон и был разгромлен, в результате для северокорейцев открылся проход в район Пусана. Вскоре после этого северокорейские силы взяли Чинджу на западе отбросив при этом 19-й американский пехотный полк и проложив путь для дальнейшего наступления на Пусан. Американским частям впоследствии удалось нанести северокорейцам поражение на фланге и отбросить их назад в ходе битвы за ночь 2-го августа. Страдая от растущих потерь силы северокорейской армии отступили на запад, где в течение нескольких дней переформировывались и получали подкрепления. Обе стороны использовали передышку, чтобы приготовиться к новым боям за Пусанский периметр.

Выступ реки Нактонган

Через 11 км севернее после точки впадения реки Нам река Нактонган поворачивает у Йонгсана на запад делая широкий полукруглый изгиб. На большем своём протяжении река достигает 400 м ширины и 1,8 м глубины, это даёт пехоте возможность переправиться через реку (правда с некоторыми трудностями) но для переправы транспортных средств уже нужна помощь. Для обороны периметра командование 24-й пехотной дивизии разместило сеть наблюдательных пунктов на высотах. Силам резерва предписывалось пойти в контратаку, чтобы препятствовать любым попыткам переправы со стороны северокорейской армии. Артиллерия и миномёты были расположены таким образом чтобы накрыть всеобщим огнём любую точку. Силы дивизии были чрезмерно рассеяны и представляли собой очень тонкую линию.

Битва

24-я американская пехотная дивизия под командой генерал-майора Джона Г. Чёрча занимала район 26 км длиной вдоль реки Нактонган. 34-й американский пехотный полк удерживал южную половину к западу от Йонгсана, 21-й американский пехотный полк – северную к западу от Чангонга. 19-й американский пехотный полк в это время переоснащался в тылу фронта. К 5-му августа общая боевая численность 24-й пехотной дивизии составляла 14.540 человек.

Ей противостояла 4-я северокорейская пехотная дивизия под командой генерал-майора Ли Квон Му. Дивизия и её командующий были высоко награждены за подвиги в ходе войны, особенно за Первую битву за Сеул. К 4-му августа 4-я дивизия сосредоточила все свои полки близ Хопчона. Её численность составляла 7 тыс. чел. по 1,5 тыс. чел. в каждом полку.

Атака северокорейцев

В ночь с 5-го на 6-е августа 800 северокорейских солдат из 3-го батальона 16-го полка перешли реку вброд близ паромной переправы у Онанга в 5,6 км к югу от Пугонг-ни и западнее Йонгсана, лёгкое вооружение и грузы снабжения переносили над головой или переправляли на плотах. Другая попытка переправы была предпринята севернее, но была пресечена артиллерийским и пулемётным огнём, северокорейцы отступили в замешательстве. 6-го августа в 02.00 северокорейцы вступили в бой с 3-м батальоном 34-й пехотной дивизии и после короткого боя продвинулись вперёд пытаясь просочиться через линии у Йонгсана. Северокорейская пехота отбросила 3-й батальон, который покинул свой командный пункт, чтобы консолидировать позицию. Атака стала неожиданностью для американского командования предполагавшего, что северокорейцы попробуют переправиться севернее. Их переправа грозила рассечь американские линии и разрушить путь снабжения с позициями севернее. Северокорейцам удалось захватить большое количество американского снаряжения.

Американская контратака

Штаб 34-й пехотного полка отдал приказ 1-му батальону контратаковать северокорейцев. Когда 1-й батальон прибыл на бывший командный пункт 3-го батальона он угодил в засаду северокорейцев, занявших высоту. Передовая рота С потеряла половину людей. Роты А и В пошли в контратаку при поддержке танков и бронетехники им удалось выручить попавшую в окружение роту С. В 20.00 рота А вошла в контакт с ротой L 3-го батальона которая всё ещё удерживала позиции у реки и доложила по радио что северокорейцы просочившиеся на восток двигаются на север по дороге Йонгсан – река Нактонган к высоте Клеверного листа, но ещё не переправлялись южнее у дороги на мост Обонг-ни. Северокорейцы продвинулись на 4,8 км к востоку от реки Нактонган и находились на половине пути к Йонгсану.

Некоторые части 34-го полка начали отходить на север к линиям 21-го пехотного полка но Чёрч приказал им повернуть обратно. Он также приказал 19-му пехотному полку контратаковать на запад вдоль северного фланга 34-го пехотного полка, чтобы помочь выстроить сопротивление северокорейской армии. Хотя наступление 24-й пехотной дивизии было отбито близ реки, в 1,6 км в глубине территории 19-й пехотный полк поймал в мешок в деревне 300 северокорейцев и истребил большую их часть.

1-й батальон 34-й пехотного полка попытался остановить северокорейские наступление на Йонгсан, в то время как 19-й пехотный полк сумел отбросить назад северокорейцев и нанести им значительные потери. Однако к вечеру 6-го августа северокорейская армия твёрдо удерживала свой плацдарм. Ночью южнокорецам удалось отразить попытки переправы южнее, но в ночь с 6-го на 7-е августа реку пересекло неустановленное количество подкреплений. С 7-е по 8-е августа северокорейцы попытались пересечь реку севернее силами более двух батальонов, но были отражены 21-м пехотным полком, всё ещё удерживающим позиции. Батальоны северокорейской армии отошли на юг чтобы пересечь реку в районе плацдарма. К 8-му августа оценочно полк северокорейцев перешёл реку.

Пат

Американские контратаки продолжались всё утро 7-го августа, но результаты оказались скромными ввиду жаркой погоды, недостатка пищи и воды. Северокорейцы смогли продвинуться вперёд и захватить высоту Клеверного листа и мост Облонг-ни, важную территорию по обе стороны главной дороги в область выступа. В этот день в район были послан только что прибывший в Корею свежий и хорошо экипированный, но неопытный и в большем числе состоявший из резервистов 9-й пехотный полк 2-й американской пехотной дивизии. Чёрч приказал полку немедленно атаковать северокорейский котёл в выступе. Несмотря на настойчивую атаку 9-го полка американцам удалось занять только часть высоты Клеверного листа, после чего интенсивная битва затормозила их продвижение.

Северокорейские войска начали занимать высоты вдоль реки по соседству с их плацдармом. 7-го августа северокорейцы сбили роту А с её позиций на северном берегу реки, нанеся ей тяжёлые потери. Рота К на юге также подверглась нападению но ей удалось удержать свою линию, 10го августа ей на помощь пришла рота L. Бои продолжались несколько дней, обе стороны понесли тяжёлые потери, высоты вдоль реки Нактонган неоднократно переходили из рук в руки, ни одной стороне не удалось добиться решающего преимущества.

Боевая группа "Хилл"

Для разгрома северокорейского плацдарма Чёрч выделил боевую группу «Хилл» из личного состава 9-го, 19-го , 34-го пехотных полков, 1-го батальона 21-го пехотного полка, обеспечил артиллерийскую и прочую поддержку. Группе была дана задача 11-го августа выбить северокорейцев с восточного берега реки. Группу возглавил полковник Джон Дж. Хилл, командир 9-го пехотного полка.

Тем временем 4-я северокорейская дивизия построила подводный мост из мешков с песком, брёвен и камней, завершив работу к 10-му августа. 4-я дивизия смогла перебросить через реку грузовики, тяжёлую артиллерию, дополнительные части пехоты и несколько танков. К утру 10-го августа на восточном берегу реки находились уже два северокорейских полка, занявших укреплённые позиции. Грузы снабжения переправляли на плотах. Боевая группа «Хилл» пошла в атаку, но не смола добиться успеха ввиду недавно установленной артиллерии северокорейцев. Боевой группе вместо атаки пришлось окопаться и удерживать позиции. К наступлению ночи 4-я северокорейская дивизия переправилась в полном составе. 10-августа части 4-й северокорейской дивизии начали двигаться к югу, обходя позиции боевой группы «Хилл». На следующий день рассеянные северокорейские подразделения атаковали Йонгсан. Северокорейцы периодически атаковали ночью, американцы сопротивлялись, им становилось всё труднее.

Приход подкреплений

12-го августа генерал Уолтон Уокер командующий 8-й армией отрядил часть 27-го пехотного полка 25-й американской пехотной дивизии, чтобы пойти в наступление на север из зоны 25-й дивизии, чтобы отбросить силы 4-й северокорейской дивизии, двигающиеся на Йонгсан. Вместе с этим Чёрч собрал из всех нестроевых, каких смог боевую часть, чтобы сформировать блокпосты на дорогах к Йонгсану и остановить просачивание северокорейских частей.

Подошли дополнительные подкрепления: оставшиеся части 27-го пехотного полка и батальон 23-го пехотного полка 2-й американской пехотной дивизии. Им удалось очистить окрестности Йонгсана от просочившихся северокорейцев и отбросить их к позициям у высоты Клеверного листа, которые те стойко обороняли. 14-го числа при артиллерийской поддержке боевая группа «Хилл» предприняла прямой штурм северокорейских позиций. Бои продолжались целый день, обе стороны бросались в яростные атаки и контратаки, число потерь было велико. Поначалу вторая атака боевой группы «Хилл» не имела успеха. Потери среди офицеров были также высокими, это привело к дезорганизации частей, которые уже не могли сговориться, чтобы предпринять какую-либо масштабную акцию. К 15-му августа 4-я северокорейская дивизия и боевая группа «Хилл» перешли к битве на истощение, никто не мог одержать верх в битве, которая временами переходила в безнадёжную рукопашную. Потери росли и разочарованный Уокер приказал 5-тыс. 1-й временной бригаде морской пехоты выдвинуться в район боёв. Бригада вышла из района Масана в разгар контрнаступления проводимого 25-й пехотной дивизией.

Тем временем 4-я северокорейская дивизия страдала от недостатка еды, экипировки, амуниции и оружия ввиду серьёзных задержек со снабжением. Для компенсации растущих потерь были призваны жители местных южнокорейских деревень. Командование дивизии фактически не предусмотрело ничего для раненых, солдаты находились в напряжении при виде их страданий. Тем не менее боевой дух дивизии оставался сравнительно высоким и генерал Ли отказался отступать.

Уничтожение северокорейского плацдарма

17-го августа 1-я временная бригада морской пехоты во взаимодействии с боевой группой «Хилл» предприняла массированное наступление на высоту Клеверного листа и Обонг-ни. Наступление началось в 08.00 17-го августа, американские войска обладавшие тяжёлым вооружением: артиллерией, миномётами, танками М-26 Першинг и воздушной поддержкой обрушились на северокорейские позиции.

Поначалу наступление морской пехоты увязло в цепкой северокорейской обороне. Морские пехотинцы затребовали артиллерийскую поддержку, мощный огонь с закрытых позиций ошеломил северокорейцев. Сначала морские пехотинцы захватили Обонг-ни, подавив северокорейское сопротивление на склоне ударами с воздуха, огнём танковых орудий, но понесли тяжёлые потери, вызванные стойкой обороной северокорейцев и вынуждены были отступить. 18-й северокорейский полк пошёл в гибельную контратаку, чтобы вернуть контроль над высотой и отбросить американцев назад. Тактика дивизии основанная на отсекании линий снабжения и преимущество внезапности не возымела успеха при солидном численном преимуществе американцев.

К наступлению ночи 18-го августа 4-я северокорейская дивизия была полностью уничтожена, её ослабил большой отток дезертиров, американским войскам удалось захватить Обонг-ни и высоту Клеверного листа. Разрозненные группы северокорейских солдат отступили через реку Нактонган преследуемые американской авиацией и огнём артиллерии. В ходе своего поспешного отступления они оставили большое число орудий и экипировки которыми позднее воспользовались американцы.

Послесловие

В ходе битвы обе стороны понесли тяжёлые потери. 4-я северокорейская дивизия была почти полностью уничтожена, в каждом полку оставалось только по 300-400 человек. Из 7 тыс. первоначального состава в бою осталось только 3, 5 тыс. бойцов, 1.200 были убиты. Несколько тысяч солдат дивизии дезертировали в ходе битвы. Большинство дезертиров составляли южнокорейские гражданские, насильно призванные в северокорейскую армию. В дальнейшем в ходе войны 4-я северокорейская дивизия так и не достигла первоначальной численности. Битва ознаменовала начало новой фазы войны для Северной Кореи. Численное преимущество было уже утрачено, стратегия наступления на линии снабжения и тыл американских войск стала неэффективной перед лицом превосходящих по численности американских войск. Превосходство танков Т-34 было также нивелировано с появлением в американских войсках эффективного противотанкового вооружения и большого количества собственных танков. Впоследствии танки Т-34 4-й северокорейской дивизии быстро выбивались перед тем как они могли нанести больший ущерб.

Потери 9-го пехотного полка и частей поддержки составили 57 убитых, 106 раненых, двух захваченных в плен и 13 пропавших без вести, всего – 180 человек. 21-й пехотный полк потерял 30 убитыми, 70 ранеными, 19-й пехотный полк – 450 человек, 34-й пехотный полк – 400 человек. 27-й пехотный полк сообщил о потерях в 150 человек. 1-я временная бригада доложила о 66 убитых, 278 раненых и одном пропавшем без вести. Всего американские войска в ходе битвы потеряли 1.800 человек, треть из них – убитыми.

В память о битве у реки Нактонган и других боях за Пусанский периметр и битве за Тэгу правительство Южной Кореи в 1979-м году открыло Музей битвы у реки Нактонган близ места боёв. Экспозиции музея содержат большое количество предметов Корейской войны и мемориал погибшим в ходе войны.

Напишите отзыв о статье "Первая битва у реки Нактонган"

Литература

Отрывок, характеризующий Первая битва у реки Нактонган

Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Первая_битва_у_реки_Нактонган&oldid=74712152»