Мазал-Шквайн, Отто

Отакар Шквайн
Фотография из краковской газеты после назначения тренером Вислы
Общая информация
Прозвище	Мазаль
Родился	3 июня 1894(1894-06-03) Кладно, Австро-Венгрия
Умер	12 сентября 1941(1941-09-12) (47 лет) Прага, Протекторат Богемии и Моравии
Гражданство	Чехословакия
Позиция	нападающий
Карьера
Молодёжные клубы
	Кладно
Клубная карьера*
1919-1920	Кладно
1920-1921	Жиденице
1921-1922	Спарта (Прага)
1922	Моравская Славия (Брно)
1922-1923	Славия (Прага)
Национальная сборная**
1920—1921	Чехословакия	6 (3)
Тренерская карьера
	Простеёв
	Пардубице
	1. Čs. ŠK (Братислава)
	Русь (Ужгород)
1929	Погонь (Львов)
	Жатец
	Кладно
1939	Висла (Краков)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Отакар Шквайн (чеш. Otakar Škvajn) (более известен как Отто Мазал-Шквайн (чеш. Otto Mazal-Škvajn)) — чехословацкий футболист и тренер. Выступал за сборную Чехословакии.

Биография

Клубная карьера

Футбольную карьеру начал в 1919 году в Кладно, воспитанником футбольной школы которого являлся. Затем играл в Жиденице. Отличился в памятном матче Жидениц 8 мая 1920 года против пражской Славии — 6:2, забив в нём 5 голов.

В 1921 году перешёл в пражскую Спарту. Был изгнан из команды за предоставление информации о поездке команды в Испанию редактору газеты «Prager Tagblatt» Йожефу Лауферу. Недолго играл в Брно, откуда затем опять уехал в Прагу, играть за Славию.

Во время поездки Славии в Германию в январе 1923 года, получил на вокзале в городе Карлсруэ случайную травму колена, которая закончила его игровую карьеру. После травмы пролежал несколько часов на рельсах, пока его не нашли железнодорожники. Выжил, но всю жизнь потом хромал.

Сборная

Провёл 6 матчей в составе сборной Чехословакии. В том числе играл в первом официальном матче сборной с югославами (7:0). Играл за сборную на олимпийском турнире 1920 года, в том числе в финале с Бельгией. Сборная Чехословакии была лишена серебряных медалей, за демонстративное оставление поля на 40-й минуте, в знак протеста против назначения пенальти в её ворота. В полуфинальной игре с французами забил свои единственные три мяча за сборную (4:1).

Также был представителем от Чехословакии на турнире Военных игр 1919 года в Риме.

Карьера тренера

После завершения игровой карьеры, тренировал ряд клубов Чехословакии и Польши. В том числе: Простеёв, Пардубице, братиславский 1. Čs. ŠK, ужгородскую Русь, львовскую Погонь, Жатец, Кладно, краковскую Вислу. Также был помощником тренера сборной Польши в течение короткого промежутка времени.

Умер в оккупированной Праге от инсульта.

Ссылки

• [historiawisly.pl/wiki/index.php?title=Otto_Mazal-%C5%A0kvajn Otto Mazal-Škvajn]  (польск.)
• [fifa.com/worldfootball/statisticsandrecords/players/player=293225 Статистика на сайте FIFA] (англ.)
• [www.national-football-teams.com/player/43233/Otakar_Skvajn.html Otakar Škvajn]  (англ.)
• [nv.fotbal.cz/reprezentace/reprezentace-a/statistiky/viewstat3.asp?name=SkvajnOtakar-Mazal Otakar-Mazal Škvajn]  (чешск.)
• [eu-football.info/_player.php?id=19486 Otakar Škvajn]  (англ.)
• [www.slavia.webzdarma.cz/hraci/m/mazalskvajn.html Oto Mazal-Škvajn]  (чешск.)
• [encyklopedie.brna.cz/home-mmb/?acc=profil_osobnosti&load=19068 Otto Mazal]  (чешск.)
• [brnensky.denik.cz/fotbal_region/mazalovu-karieru-ukoncil-schovany-fotoaparat-20130315.html Mazalovu kariéru ukončil schovaný fotoaparát]  (чешск.)

Отрывок, характеризующий Мазал-Шквайн, Отто

Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.