Памятник морякам-североморцам (Москва)

Достопримечательность

Памятник морякам-североморцам (Москва)

Памятник морякам-североморцам — памятник, установленный в Москве 4 ноября 1972 года в честь погибших в годы Великой Отечественной войны моряков Северного флота. Авторы — скульптор Лев Кербель и художник А. Я. Кольцов.

История памятника

Создание памятника связано с появлением в средней школе № 203 в 1965 году мемориального музея моряков-североморцев, созданного по инициативе директора школы, Т. В. Венеровской. Памятник располагался во дворе школы, по адресу 4-й Лихоборский проезд дом 12/16 (современный адрес — Дмитровское шоссе, д. 30). Вскоре после переезда школы памятник был перенесён вслед за ней, на новое место по адресу Дубнинская улица, дом 18Б, школа после ряда преобразований получила номер 1029, но сохранила почётное наименование «имени Героев-североморцев».

Описание

Памятник представляет собой большой гранитный валун, доставленный с берегов Баренцева моря. На одном из его боков находится бронзовая табличка со строфой авторства неизвестного моряка:

Простой заполярный гранит,
омыт он волною и кровью.
Пусть в Памяти вашей хранит
бессмертную славу Героев

Литература

• «Морякам-североморцам» памятник // Москва: Энциклопедия / Глав. ред. А. Л. Нарочницкий. — М.: Советская энциклопедия, 1980. — 688 с., ил. — 200 000 экз.

Ссылки

• [www.sch1029.ru/history.html Историческая справка школы № 1029]
• [www.sch1029.ru/muzey2.html Символ памяти героев-североморцев ГОУ СОШ № 1029]

Отрывок, характеризующий Памятник морякам-североморцам (Москва)

– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.