Перфильев, Сергей Аполлонович

Сергей Аполлонович Перфильев
Дата рождения	27 июля 1853(1853-07-27)
Дата смерти	19 октября 1918(1918-10-19) (65 лет)
Место смерти	Пятигорск
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	Артиллерия
Годы службы	1871—1917
Звание	Генерал-лейтенант
Сражения/войны	Русско-турецкая война 1877—1878, Русско-японская война, Первая мировая война
Награды и премии	ЗО 3-й ст. 1-й ст. 2-й ст. 4-й ст. 1-й ст. 3-й ст.

Серге́й Аполло́нович Перфи́льев (27 июля 1853 — 19 октября 1918) — русский генерал, герой русско-японской войны.

Биография

Православный. Из потомственных дворян Костромской губернии.

Окончил 1-ю Санкт-Петербургскую военную гимназию (1871) и Михайловское артиллерийское училище (1874), откуда был выпущен подпоручиком во 2-ю гренадерскую артиллерийскую бригаду.

Чины: поручик (1876), штабс-капитан (1877), капитан (за отличие, 1883), подполковник (1895), полковник (за боевые отличия, 1904), генерал-майор (за отличие, 1909), генерал-лейтенант (за боевые отличия, 1917)

В составе 2-й гренадерской артиллерийской бригады участвовал в русско-турецкой войне 1877—1878 годов, в том числе в бою под Плевной и пленении армии Осман-паши. Затем был субалтерн-офицером 5-й батареи той же бригады.

Окончил Офицерскую артиллерийскую школу. В 1895 году был произведен в подполковники с назначением командиром 4-й батареи 35-й артиллерийской бригады, с которой вступил в русско-японскую войну. Участвовал в бою у Вафангоу. В ноябре 1904 года был произведен в полковники за отличие в бою у деревни Ляомогоу в отряде генерала Мищенко. В сражении на реке Шахэ был ранен шрапнелью, после чего эвакуирован в Россию.

В марте 1905 года был назначен командиром 3-го дивизиона 15-й артиллерийской бригады. Затем командовал 34-й артиллерийской (1909—1910), 15-й артиллерийской (1910—1912) и 6-й артиллерийской (1912—1913) бригадами. В июле 1913 был уволен от службы с мундиром и пенсией.

В январе 1916 года был возвращен на службу с зачислением по полевой легкой артиллерии, назначен и.д. инспектора артиллерии 43-го армейского корпуса (1916—1917). В 1917 году был произведен в генерал-лейтенанты с утверждением в должности.

После Февральской революции был отчислен в резерв чинов при штабе Двинского военного округа, а в мае — уволен от службы за болезнью.

В 1918 году в Пятигорске был захвачен большевиками в заложники, зарублен (по другим данным — расстрелян) вместе с генералами Рузским, Радко-Дмитриевым, Тумановым и другими заложниками.

Семья

Сын Дмитрий (1888—после 1938), офицер лейб-гвардии Конной артиллерии, георгиевский кавалер. В эмиграции в Китае.

Награды

• Орден Святой Анны 4-й ст. «за храбрость» (1878);
• Орден Святого Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (1879);
• Орден Святой Анны 2-й ст. (1900) с мечами (1904).
• Золотое оружие «За храбрость» (ВП 12.02.1906);
• Орден Святого Владимира 3-й ст. (1908);
• Орден Святого Станислава 1-й ст. (1912);
• Орден Святой Анны 1-й ст. с мечами (1916).

Ссылки

• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=1170 Перфильев, Сергей Аполлонович] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»

Отрывок, характеризующий Перфильев, Сергей Аполлонович

– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.