Полонский, Георгий Исидорович

Георгий Полонский
Имя при рождении:	Георгий Исидорович Полонский
Род деятельности:	драматург, поэт, сценарист
Направление:	социалистический реализм
Язык произведений:	русский
Премии:
Награды:

Гео́ргий Иси́дорович Поло́нский (20 апреля 1939, Москва — 21 сентября 2001, там же) — советский и российский сценарист, литератор. Также известен как поэт.

Краткая биография

Стихи писал ещё в школе, показал их Михаилу Светлову, но получив от него «осторожный отзыв», публиковать их не стал ни тогда, ни после. Участвовал в школьных олимпиадах по литературе в Московском университете, получил в 1957 году первый приз.

Потерпел неудачу при поступлении на филологический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова в 1957 году, в апелляции получил отказ от декана Р. М. Самарина.

Переехал в Минск, поступил на филфак Белорусского госуниверситета и, проучившись там семестр, перевёлся в МОПИ имени Н. К. Крупской. В те же годы там начинали Камил Икрамов, Олег Чухонцев, Владимир Войнович.

В 1959 году, в результате случайного знакомства с Р. А. Быковым, который тогда был главным режиссёром Студенческого театра МГУ, студент МОПИ Георгий Полонский стал заведующим литературной частью этого театра. Окончив МОПИ, короткое время преподавал в школе английский, а также русский язык и литературу. Оставил карьеру учителя в 1965 году и сосредоточился на драматургии: поступил на Высшие сценарные курсы в мастерскую одного из лучших драматургов советского кино И. Г. Ольшанского. Дипломной работой Полонского был сценарий фильма «Доживём до понедельника», ставшего впоследствии культовым.

С 1979 по 1988 год пишет сказки, адресованные, по его словам, «взрослым, ещё не забывшим своего детства». Особенно широкую известность получили его пьесы «Не покидай…» и «Никто не поверит», по которым Леонид Нечаев снял фильмы «Не покидай» и «Рыжий, честный, влюблённый». Произведения Полонского отличаются оригинальностью и глубоким раскрытием современных чувств и переживаний людей, особенно молодёжи, в героях вымышленных, обитающих в вымышленной реальности.

Любовь к поэзии оказала глубокое влияние на творчество Полонского. Через стихи (написанные для своих героев самим автором) раскрывается красота и страдания их лирических, романтических душ.

Г. И. Полонский умер от сердечной недостаточности 21 сентября 2001 года. Похоронен в Москве на Донском кладбище.

Награды и премии

• Государственная премия СССР (1970) — за сценарий фильма «Доживём до понедельника» (1968)
• Заслуженный деятель искусств Российской Федерации (1997)

Пьесы

• «Перепёлка в горящей соломе»
• «Медовый месяц Золушки» (1986)

Фильмография

• 1968 — Доживём до понедельника
• 1972 — Перевод с английского (совместно с Н. Г. Долининой)
• 1973 — А вы любили когда-нибудь? (совместно с Олегом Митиным и Камилом Икрамовым)
• 1974 — Ваши права? (совместно с А. Савицким)
• 1976 — Ключ без права передачи
• 1984 — Рыжий, честный, влюблённый
• 1987 — Репетитор
• 1989 — Не покидай

Ссылки

[www.ruthenia.ru/polonsky/index.html Собрание сочинений Полонского и его биография]

Отрывок, характеризующий Полонский, Георгий Исидорович

– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]