Поплавок серый
| Поплавок серый | ||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
 | ||||||||||||||||
| Научная классификация | ||||||||||||||||
|
||||||||||||||||
| Латинское название | ||||||||||||||||
| Amanita vaginata (Bull.) Lam., 1783 | ||||||||||||||||
| Синонимы: | ||||||||||||||||
Поплаво́к се́рый (лат. Amanita vaginata) — гриб из рода Мухомор семейства Аманитовые (Amanitaceae).
Русские синонимы:
- Мухомо́р влага́лищный
Содержание
Описание
Шляпка диаметром 4—12 см, коническая или округло-колокольчатая, затем раскрывается до выпуклой или почти плоской с округлым центральным бугорком, в центре мясистая, край очень тонкий, бороздчатый. Кожица гладкая, блестящая, окраска сильно варьирует: беловатых, серых, буроватых, серо-фиолетовых, оливково-зелёных или жёлто-коричневых оттенков, во влажную погоду слизистая.
Мякоть тонкая и хрупкая, мягкая, белая, иногда светло-бурая или желтоватая. Вкус мягкий, сладковатый или грибной, особого запаха не имеет.
Ножка вытянутая, тонкая, 6—18 см в высоту, и 0,5—2 см диаметром, кверху плавно сужается. Поверхность беловатая, серо-коричневая или охристая, гладкая, продольно-волокнистая, может быть с белым зернисто-чешуйчатам или хлопьевидным налётом, образующим пятнистый или змеевидный рисунок.
Пластинки свободные, частые, выпуклой формы (расширены в средней части), белые, у старых грибов могут быть желтоватые. Имеются пластиночки разных размеров.
Остатки покрывала: вольва широкая, лопастная, свободная, беловатая, с возрастом буреет; кольцо на ножке и обрывки вольвы на шляпке отсутствуют (у молодых грибов иногда могут быть плёнчатые остатки на шляпке, затем исчезающие).
Споровый порошок белый.
Микроскопические признаки: споры 9—14 мкм, округлые, гладкие, содержат флуоресцирующую каплю масла; базидии четырёхспоровые, булавовидные, тонкостенные, 45—80×12—16 мкм; трама пластинок билатеральная, гифы цилиндрические, бесцветные, неамилоидные, гладкие, без пряжек, диаметром до 8 и длиной до 50 мкм; гифы кожицы шляпки цилиндрические или веретеновидные, тонкостенные, гладкие, без пряжек, частично пигментированы, диаметром 2—15 мкм.
Разновидности
Вид очень изменчив, для него описаны разновидности, которым иногда придают статус самостоятельных видов:
- var. vaginata — основная форма с пепельно-серой шляпкой, беловатой ножкой и белой вольвой, споры 9—12 мкм;
- Amanita vaginata var. plumbea (Bull.) Quél. & Bataille, 1902 = Amanitopsis plumbea (Schaeff.) J.Schröt. 1889 — отличается свинцово-серой с голубоватым оттенком окраской шляпки;
- Amanita vaginata f. olivaceoviridis (Fabry), 1971 = Amanitopsis vaginata var. olivaceoviridis (Fabry) Wasser, 1992 — с оливково-зелёной шляпкой, ножка беловатая с опушением возле основания, споры 10—13 мкм, базидии 40—45×12—14 мкм;
- Amanitopsis vaginata var. lividopallescens (Secr.) Gillet, 1874 = Amanita lividopallescens Romagn., 1982 — молодые шляпки беловатые, позже охристо-серые с неравномерной (пятнами) окраской; вольва не исчезает, хорошо выражена; споры 11—14 мкм;
- Amanitopsis vaginata var. alba E.-J.Gilbert, 1918 — имеет шляпку размером до 9 см, белую или беловатую; ножка и вольва белые; споры 10—12×9—10 мкм;
- Amanitopsis vaginata var. friabilis Karst., 1879 = Amanitopsis friabilis (Karst.) Sacc., 1887 = Amanita friabilis (Karst.) Bas, 1974 — шляпка коричнево-сероватая, покрыта тёмно-серыми хлопьями; ножка зернисто-чешуйчатая; вольва может исчезать; споры 10—12×8—10 мкм, базидии 45—60×9—12 мкм;
- Amanitopsis vaginata var. umbrinolutea (Secr.) Wasser, 1978 = Amanitopsis umbrinolutea (Secr.) E.-J.Gilbert, 1928 = Amanita umbrinolutea Secr., 1833 = Amanita battarrae (Boud.) Bon, 1985[1] — шляпка диаметром до 12 см, жёлто-оливковая или серовато-коричневая; ножка серовато-коричневая или охристая, покрыта слабо выраженными чешуйками; вольва одного цвета с ножкой, хорошо выраженная.
Экология и распространение
Распространён в светлых лиственных и хвойных лесах, может быть найден и в степной зоне. В горах встречается во всех поясах от плакора до альпийского, часто в насаждениях сосны горной (Pinus mugo) и душекии зелёной (Duschekia viridis).
В Евразии и Северной Америке встречается повсеместно, также известен в Южной Америке (Бразилия, Аргентина, Перу, Колумбия, Чили, Уругвай), Африке (Алжир, Танзания), Австралии и Новой Зеландии.
Сезон в умеренном климате: май — ноябрь.
Сходные виды
Другие виды поплавка, все они условно-съедобны.
От других мухоморов отличается по отсутствию кольца. Малоопытные грибники часто не собирают этот гриб, принимая его за бледную поганку, на которую он может быть похож окраской шляпки.
Пищевые качества
Условно-съедобный гриб хорошего качества. В сыром виде может быть ядовитым, требует обязательного отваривания. У грибников не пользуется большой популярностью из-за тонкой и хрупкой мякоти шляпок и опасности спутать с бледной поганкой. При сборе необходимо учитывать вероятность того, что у ядовитых мухоморов, особенно у зрелых, кольцо может случайно отсутствовать: следует собирать только грибы, определить которые можно с уверенностью.
Напишите отзыв о статье "Поплавок серый"
Примечания
- ↑ По данным Species Fungorum этот гриб считается самостоятельным видом, название Amanita battarrae (Boud.) Bon, 1985 принято как текущее.
Литература
- Вассер С. П. Флора грибов Украины. Аманитальные грибы / отв. ред. К. А. Каламээс. — К.: «Наукова думка», 1992. — С. 145—147. — ISBN 5-12-003226-5.
- Грюнерт Г. Грибы / пер. с нем. — М.: «Астрель», «АСТ», 2001. — С. 26. — (Путеводитель по природе). — ISBN 5-17-006175-7.
- Грибы: Справочник / Пер. с итал. Ф. Двин. — М.: «Астрель», «АСТ», 2001. — С. 58. — ISBN 5-17-009961-4.
- Уду Ж. Грибы. Энциклопедия = Le grand livre des Champignons / пер. с фр. — М.: «Астрель», «АСТ», 2003. — С. 22. — ISBN 5-271-05827-1.
Ссылки
- [www.mycobank.org/MycoTaxo.aspx?Link=T&Rec=114685 Поплавок серый на сайте mycobank.org]
- [www.speciesfungorum.org/Names/GSDspecies.asp?RecordID=103034 Amanita battarrae на Species Fungorum]
Отрывок, характеризующий Поплавок серый
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
