Потоцкий, Антоний Михаил

Антоний Михаил Потоцкий польск. Antoni Michał Potocki <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб "Пилява"</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Подстолий великий литовский
1728 — 1732
Предшественник:	Казимир Огинский
Преемник:	Франтишек Баренцкий
Воевода белзский
1732 — 1763
Предшественник:	Станислав Владислав Потоцкий
Преемник:	Игнацы Цетнер
Рождение:	1702(1702)
Смерть:	11 апреля 1766(1766-04-11)
Род:	Потоцкие
Отец:	Александр Ян Потоцкий
Мать:	Людвика Мария Сапега
Дети:	Ян Проспер Потоцкий
Награды:

Антоний Михаил Потоцкий (январь 1702 — 11 апреля 1766) — государственный деятель Великого княжества Литовского, подстолий великий литовский (1728—1732), воевода белзский (1732—1763), маршалок королевы (1747—1754), генерал-лейтенант коронных войск (1754), староста грабовский и кременецкий.

Биография

Представитель знатного польского магнатского рода Потоцких герба «Пилява». Второй сын воеводы смоленского Александра Яна Потоцкого (ум. 1714) и Терезы Тарло (ум. после 1739), брат каштеляна львовского Юзефа Потоцкого и внук польского писателя Павла Потоцкого.

В 1728 году получил должность подстолия великого литовского, в 1729 году был избран послом на сейм. В 1732 году Антоний Михаил Потоцкий был назначен воеводой белзским.

В 1733 году поддержал избрание Станислава Лещинского на польский королевский престол. Во время правления Августа III (1734—1763) был деятелем республиканской партии, сторонник Франции и Пруссии, брал участие а тайной политике саксонского двора.

Активный политик и дипломат, хорошо знакомый с европейскими делами, один из самых просвещенных умов своей эпохи. В 1744 году опубликовал письмо в польский парламент, в котором излагал смелую программу реформ, в том числе, позволяя гражданам участвовать в заседаниях парламента и правительства. Одновременно считался нарушителем спокойствия и интриганом, известный прислужник иностранных дворов, сыграл большую роль в роспуске нескольких сеймов, особенно ключевого Гродненского сейма 1744 года, у которого были шансы реформировать казну и армию.

За свои заслуги был награждён Орденом Белого орла (1745), российскими орденами Святого Александра Невского (1726) и Святого апостола Андрея Первозванного (1730)

Владел имениями Головчин, Горки в Оршанском повете, Краснополе в Мозырском повете, после женитьбы на представительницей рода Сапег приобрел местечко Зельву в Волковыском повете, село Чарлёно в Гродненском повете и другие поместья.

Семья

В 1730 году женился на Людвике Марии Сапеге (1695—1768), дочери маршалка великого литовского Александра Павла Сапеги (1672—1734) и Марии Криштины де Бетюн (1677—1721), вдове Александра Доминика Велёпольского (ум. 1725). Дети:

• Ян Проспер Потоцкий (ум. 1761/1762), староста гузовский, генерал-лейтенант коронной армии

Литература

• Валерый Пазднякоў, Патоцкія // Вялікае княства Літоўскае: Энцыклапедыя. У 3 т. Т.2: Кадэцкі корпус — Яцкевіч / Рэдкал.: Г. П. Пашкоў (гал.рэд.) і інш.; Маст. З. Э. Герасімовіч. — Мн.: БелЭн, 2006. −792 с.: іл. С. 407. ISBN 985-11-0315-2, ISBN 985-11-0378-0 (т. 2)
• [genealogia.grocholski.pl/ Генеалогия польских аристократических родов]

Отрывок, характеризующий Потоцкий, Антоний Михаил

После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.