Кременец

Город Кременец укр. Кременець Герб Страна УкраинаУкраина Область ТернопольскаяТернопольская область Район Кременецкий Городской совет Кременецкий Координаты 50°05′51″ с. ш. 25°44′06″ в. д.50.097451401564861° с. ш. 25.735096191341526° в. д. / 50.097451401564861; 25.735096191341526    Основан 1227 Город с 1227 Площадь 20,76 км² Население 21880 человек (2001) Плотность 1053,950 чел./км² Часовой пояс UTC+2, летом UTC+3 Телефонный код +380 3546 Почтовый индекс 47000—47009 Автомобильный код BO, НО / 20 КОАТУУ 6110700000

К:Населённые пункты, основанные в 1227 году

Кременец (укр. Кременець) — город, Кременецкий городской совет, Кременецкий район, Тернопольская область, Украина.

Код КОАТУУ — 6123410100. Население по переписи 2001 года составляло 21880 человек.

Является административным центром Кременецкого района.

Является административным центром Кременецкого городского совета, в который не входят другие населённые пункты.

Географическое положение

Город Кременец находится на берегу небольшой реки Ирва, которая через 2,5 км впадает в реку Иква. На расстоянии до 1 км от города расположены сёла Великие Млыновцы, Белокриница, Зеблозы, Боновка и Желобы. Через город проходят автомобильные дороги М-19 (E 85), Р-26 и Р-32. К городу ведёт отдельная железнодорожная ветка, станция Кременец.

История

Согласно некоторым источникам, Кременецкая крепость была построена ещё в дохристианские времена в VIII—IX веках, и существует гипотеза, что после образования в IX веке Киевской державы Кременец вошёл в её состав. Кроме того, первые упоминания о Кременце встречаются в польских энциклопедических словарях под 1064 г.

Сейчас первым упоминанием считается Ипатьевская летопись, в которой Кременец упоминается в 1227 году как город Галицко-Волынского княжества как город, который не удалось взять венгерскому королю Андрею ІІ после взятия Теребовля и Тихомля.

Зимой 1240—1241 годов к городу подошёл хан Батый с большой монгольской ордой, но, в отличие от остальных крепостей, не смог захватить Кременецкий замок. Позже, в 1254 году под Кременцом войска Даниила Галицкого разбили татарские соединения хана Куремсы. Через 5 лет, в 1259 году родному брату Даниила — руському(не путать с русскому) князю Васильку пришлось уничтожить крепость в Кременце по условиям договора с тёмником Бурундаем. Укрепления были восстановлены лишь во времена правления Мстислава Даниловича в конце XIII века.

В XIV веке город входил в состав Литвы и Польши. Магдебургское право получено в 1431 году.

Король польский и великий князь литовский Сигизмунд I Старый передал 4 апреля 1536 года Кременецкий замок с прилегающими селами своей жене Боне Сфорца, которая владела замком в 1536—1556 годах и в честь которой, по одной из версий, названа замковая гора. Бона существенно укрепила замок, имевший в то время три башни и довольно высокие стены с пушками. Внутри замка размещались казармы для гарнизона, различные хозяйственные объекты, пороховницы.

В 1533 году в городе работал над изданием Библии первопечатник Франциск Скорина.

В начале XVII века в городе был построен Богоявленский монастырь, при котором митрополит Петр Могила основал в 1636 год братскую школу.

Осенью 1648 года казацкий полковник Максим Кривонос подошёл с войском к Кременецкому замку и осадил. В октябре, после шестинедельной осады и продолжительных боев твердыня была взята, польский гарнизон попал в плен, а замок полностью разрушен. Город утратил своё оборонительное значение, а крепость уже не восстанавливалась. На сегодняшний день от замка сохранились руины надвратной башни с готическим арочным проездом, остатки стен и «Башня над новым домом».

В 1793—1917 годах входил в состав Российской империи. В 1819 году в Кременце основан Волынский лицей — высшее учебное заведение, равнявшееся по статусу Виленскому университету. В лицее имелась большая библиотека с фондом более 50 000 томов, в том числе 1500 инкунабул. В 1897 году в городе жили 17 704 человек, в том числе евреи — 6 476, украинцы — 8 322, русские — 1 863, поляки — 691, татары — 177.

С 1921 года город принадлежал Польше, с 1939 года — в составе УССР.

День города отмечается 20 мая.

2 июля 1941 года советские органы и войска оставили город, который был оккупирован германскими войсками.,

В конце июля 1941 г. около 800 евреев Кременеца были убиты украинскими националистами и немцами. В 1942 г. в Кременце было организовано гетто. 10 августа 1942 г. в гетто вспыхнуло восстание, подавленное 12 августа. 18—19 августа 1942 г. жители гетто были расстреляны недалеко от железнодорожной станции.

19 марта 1944 года освобождён войсками 1-го Украинского фронта в ходе Проскуровско-Черновицкой операции:

• 13-й армии в составе: 24-го ск (генерал-лейтенант (генерал-лейтенант Кирюхин, Николай Иванович) в составе: 287-й сд (генерал-майор Панкратов, Иосиф Николаевич), 107-й сд (генерал-майор Бежко, Пётр Максимович), 350-й сд (генерал-майор Вехин, Григорий Иванович); 150-й тбр (полковник Пушкарёв, Сергей Филиппович).

Войскам, участвовавшим в освобождении г. Кременец, приказом Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина от 19 марта 1944 года объявлена благодарность и в столице СССР г. Москве дан салют 12-ю артиллерийскими залпами из 124 орудий.

Приказом Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина от 23.03.1944 года № 068 в ознаменование одержанной победы соединения и части, отличившиеся в боях за освобождение города Кременец, получили наименование «Кременецких»:,

• 107-я стрелковая дивизия (генерал-майор Бежко, Пётр Максимович)
• 1645-й армейский истребительный противотанковый артиллерийский полк (майор Морозов Григорий Тарасович)
• 802-й зенитный артиллерийский полк (майор Росляков, Иван Сергеевич)
• 35-й отдельный штурмовой инженерно-сапёрный батальон (майор Плотников, Василий Николаевич)
• 525-й штурмовой авиационный батальон (подполковник Ефремов, Михаил Иванович)
• 728-й истребительный авиационный полк (подполковник Василяка, Владимир Степанович).

Достопримечательности

В Кременеце сохранилось более 50 историко-культурных памятников. Руины замка, ансамбли монастыря и коллегиума, Богоявленский и Николаевский соборы, жилые здания. Кременецко-Почаевский историко-архитектурный заповедник (в его составе объекты центральной части города, комплекс Почаевской лавры, замок в селе Белокриница). Дом-музей Юлиуша Словацкого, уроженца Кременца, памятник поэту. Краеведческий музей.

Значимым археологическим памятником (от позднего палеолита до железного века) является гора Куличёвка. Находки раскопок находятся в Тернопольском краеведческом музее.

Разговор о достопримечательностях Кременца всегда неполон без описания ансамбля коллегиум чина иезуитов. По заказу могущественного монашеского ордена комплекс зданий выстроил архитектор П Гижицкий. Строительство продолжалось 12 лет (1731—1743). Ансамбль с неглубоким парадным двором открыт городу и хорошо просматривается с ближних и дальних точек обзора. Величавое барокко и игривое рококо сочетаются здесь предельно талантливо и удачно. Доминирует в ансамбле церковь святых Игнатия и Станислава. Он трёхнефный, торцовые стены трансепта (поперечной части) и алтаря слегка закруглены, что обогащает силуэт храма. Царственное великолепие костелу придают купол и барочные башни парадного входа. Их вертикали поддержаны другими двумя башнями парадного двора, поставленными в углах корпусов. Наружная лестница коллегиума-настоящий шедевр и более пристойна дворцу, так она хороша. Иезуиты посвятили костел основателю своего ордена Игнатию Лойоле и Станиславу Костке.

Архитектор Гижицкий использовал тот же иконографический образец фасада, что и Маркантонио Канневале в замке Вальдштейнов (Чехия, Мнихово Градиште, только у замка одна башня над парадным входом).

Говорить о Кременце и коллегиуме невозможно без упоминания имени Гуго Коллонтая (1750—1812). Это легендарный министр просвещения, наживший немало врагов как среди реакционеров Речи Посполитой, так и Российской империи. Переоценка его подвижнической деятельности пришла и ширится по обе стороны границ нынешних Польши и Украины. Гуго Коллонтай-реформатор Краковской Академии, сумевший за три года реформ преобразовать застывшую академию в настоящий университет западного образца. Это Гуго Коллонтаю приписывают создание 1й польской конституции 1791 года. Это ему посвятили благодарные потомки музейный зал в Кракове. И не его вина в том, что Польша утратила государственностьв конце 18 в, а конституция не стала законом. Страну разорвали на куски тогдашние империи, а Польша ответила восстанием Костюшко. Гуго Коллонтай в числе повстанцев… Поражение в восстании, вынужденный переезд в Вену, где арестован и заключен в тюрьму на восемь лет.

В Кременце он появится в конце жизни. Деятельный реформатор и здесь не предавался лени. Вместе с Тадеушем Чацким в 1803—1805 гг. они основали в Кременце Высший Волынский лицей. Коллонтай создал и проект преподавания гимназических наук в лицее. В 1805 г. Тадеуш Чацкий выкупит библиотеку бывшего короля польши и его коллекцию научных приборов и разместит её в бывшем иезуитском коллегиуме. Вот откуда инкунабулы и книжные редкости в провинциальном Кременце, ставшем университетским центром. В 1831 г. российский император подавил очередное польское восстание. В наказание за мятеж Кременец лишили библиотеки и научных приборов, а собрание перекочевало в Киев, где передано университету Св. Владимира.

Коллегиум осиротел, но пережил и Российскую империю, и СССР. Здание ремонтируют.

Экономика

В городе имеются сахарный, табачно-ферментационный, маслосыродельный заводы, мебельная фабрика и др.

Интересные факты

• Имя «Кременец» носит вспомогательное судно Военно-морских сил Украины — Спасательное буксирное судно(U705).
• На склоне горы Куличивка, на правом берегу реки Иква находится позднепалеолитический археологический памятник Куличивка (uk:Куличівка).

Литература

• Исаев А. В. От Дубно до Ростова. — М.: АСТ; Транзиткнига, 2004.
• Справочник «Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941—1945» / М. Л. Дударенко, Ю. Г. Перечнев, В. Т. Елисеев и др. М.: Воениздат, 1985. 598 с.
• Краснознамённый Киевский. Очерки истории Краснознамённого Киевского военного округа (1919—1979). Издание второе, исправленное и дополненное. Киев, издательство политической литературы Украины, 1979.
• Военный энциклопедический словарь. М., Военное издательство, 1984. с.169-Вторая мировая война 1939-45; с.189-Германо-польская война 1939; с.525-Освободительные походы 1939-40; с. 763 — Украинский фронт 1939.

Ссылки

• [www.zerkalo-nedeli.com/nn/show/568/51491/ Сергей Махун, «Кременец: её величество история на Замковой горе», Зеркало недели]
• gigabaza.ru/doc/76524-pall.html и militera.lib.ru/h/liberation/index.html Справочник «Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941—1945» / М. Л. Дударенко, Ю. Г. Перечнев, В. Т. Елисеев и др. М.: Воениздат, 1985. 598 с.
• [rkka.ru. Сайт РККА.]
• [rkka.ru/cavalry Сайт Кавалерийские корпуса РККА.]

Отрывок, характеризующий Кременец

– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.