Кирюхин, Николай Иванович

Николай Иванович Кирюхин
Дата рождения	2 августа 1896(1896-08-02)
Место рождения	Москва, Российская империя
Дата смерти	13 декабря 1953(1953-12-13) (57 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1916—1918 1918—1960(???)
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	14-й стрелковый корпус, 324-я стрелковая дивизия, 9-й гвардейский стрелковый корпус, 20-я армия, 24-й стрелковый корпус
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России, Великая Отечественная война
Награды и премии	Иностранные награды:
В отставке	с 1953

Никола́й Ива́нович Кирю́хин (2 августа 1896 — 13 декабря 1953) — советский военачальник, генерал-лейтенант (1944), Герой Советского Союза (17 октября 1943 года)

Биография

Родился в Москве в семье дворника. Окончил трехклассное городское училище. Работал наборщиком в типографии. С 1913 года член РСДРП. Дважды был арестован, отбывал ссылку.

В Русской императорской армии с 1916 года, фельдфебель. Участник Февральской революции, событий 3 — 5 июля. Член Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Участвовал в Первой мировой войне, на Румынском фронте, командир пулемётной команды. После демобилизации в феврале 1918 года работал в Москве складским рабочим Центрального рабочего кооператива.

В Красной Армии с июня 1918 года. В годы Гражданской войны Н. И. Кирюхин сражался на Восточном фронте как пулемётчик, заместитель военного комиссара, военный комиссар полка, помощник военного комиссара стрелковой бригады, командир стрелковой роты и батальона. В сражениях был трижды ранен и один раз контужен. В составе 25 стрелковой дивизии участвовал в советско-польской войне 1920 года, о чем оставил напечатанные воспоминания. Наиболее известны его воспоминания "Из дневника военного комиссара".

В межвоенный период Н. И. Кирюхин — командир стрелковой роты, помощник командира, командир стрелкового батальона. С 1924 года по 1927 год проходил обучение в Военной академии имени М. В. Фрунзе. По окончании академии последовательно занимал должности помощника командира стрелкового полка по строевой части, командира стрелкового полка, начальника 4-го отдела Артиллерийского управления РККА, заместителя начальника управления стрелкового вооружения Главного артиллерийского управления РККА. Окончил Курсы усовершенствования высшего начальствующего состава (1930 год), Курсы усовершенствования командного состава при Военной академии механизации и моторизации РККА (1935 год). С 1935 года — командир стрелкового полка, дивизии, 14-го стрелкового корпуса. 13 февраля 1938 года Н. И. Кирюхину было присвоено звание «комбриг», 9 февраля 1939 года — звание «комдив». 4 июня 1940 года после установления в РККА генеральских званий был переаттестован на звание «генерал-майор». С октября 1940 года инспектор пехоты, затем начальник боевой подготовки Московского военного округа.

С начала Великой Отечественной войны Н. И. Кирюхин в той же должности. С сентября 1941 года командир 324-й стрелковой дивизии, которая с декабря 1941 года в составе 10-й армии Западного фронта участвовала в Тульской, а с февраля 1942 года в составе 16-й армии того же фронта — в Ржевско-Вяземской наступательных операциях. С марта 1942 года — заместитель командующего 16-й армии, с 13 марта 1942 года временно исполнял должность командующего армией, заменяя раненого генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского. С 5 июня 1942 года — командир 9-го гвардейского стрелкового корпуса, который в составе 61-й армии Западного фронта вёл оборонительные и наступательные бои юго-западнее города Белёв, прикрывая тульское направление. С 11 октября 1942 года — командующий 20-й армии Западного фронта, которая в рамках второй Ржевско-Сычёвской операции вела наступление на сычёвском направлении, но потерпела неудачу и была разбита. 4 декабря 1942 года Н. И. Кирюхин был отстранён от командования армией и назначен заместителем командующего 29-й армией. С 24 февраля 1943 года — командир 24-го стрелкового корпуса, входившего в состав 60-й и 13-й армий Центрального, затем 1-го Украинского фронтов. Части корпуса участвовали в Курской битве, в битве за Днепр. 25 сентября 1943 года корпус стремительно форсировал реку Днепр севернее города Киев и захватил важный плацдарм, за что Н. И. Кирюхину 17 октября 1943 года было присвоено звание «Герой Советского Союза». Корпус принимал активное участие в Житомирско-Бердичевской, Ровно-Луцкой, Проскуровско-Черновицкой, Львовско-Сандомирской наступательных операциях. 17 января 1944 года Н. И. Кирюхину было присвоено звание «генерал-лейтенант». С 15 августа 1944 года — заместитель командующего 38-й армией 1-го, затем 4-го Украинских фронтов. В этой должности участвовал в Карпатско-Дуклинской, Западно-Карпатской, Моравско-Остравской, Пражской наступательных операциях. В ходе Западно-Карпатской операции Н. И. Кирюхин возглавлял подвижную группу армии, участвовавшую в освобождении города Новы-Сонч.

После войны Н. И. Кирюхин — заместитель командующего 38-й, 13-й армиями, начальник военной кафедры Московского инженерно-экономического института. С 1953 года в отставке. Скончался в Москве 13 декабря 1953 года, похоронен на Новодевичьем кладбище.

Награды

Награды СССР:

• медаль «Золотая Звезда»;
• два ордена Ленина;
• четыре ордена Красного Знамени;
• орден Суворова II степени;
• орден Богдана Хмельницкого II степени;
• орден Красной Звезды;
• медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии».

Иностранные награды:

• чехословацкий Военный крест 1939—1945 годов;
• орден Белого льва II степени.

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная. Командармы. Военный биографический словарь / Под общей ред. М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2005. — С. 92—93. — ISBN 5-86090-113-5.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1808 Кирюхин, Николай Иванович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Кирюхин, Николай Иванович

В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.