Премия «Индепендент» за переводную прозу
Поделись знанием:
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Премия Индепендент за переводную прозу (англ. Independent Foreign Fiction Prize) – ежегодная премия за изданный в истекшем году перевод на английский язык романа или сборника новелл действующего автора, которая была учреждена ежедневной британской газетой Индепендент в 1990 году.
Премией награждается автор книги и её переводчик – каждый из них получает 5 тысяч фунтов и полуторалитровую бутылку шампанского (магнум) от винодельческого дома Taittinger.
В 1996-2001 не присуждалась. Была возрождена в 2001 при финансовой поддержке независимого общественного фонда Arts Council England.
Содержание
Лауреаты и короткий список номинантов
1990
- Орхан Памук, Белая крепость (с турецкого, Victoria Holbrook)
1991
- Милан Кундера, Бессмертие (с чешского, Peter Kussi)
1992
- Симон Лейс (Бельгия), The Death Of Napoleon (с французского, Patricia Clancy)
1993
- Жозе Сарамаго Год смерти Рикардо Рейша (с португальского, Giovanni Pontiero)
1994
- Bao Ninh, The Sorrow of War (с вьетнамского, Phanh Thanh Hao)
1995
- Gert Hofmann, The Film Explainer (с немецкого, Michael Hofmann)
2002
- В.Г.Зебальд, Аустерлиц (с немецкого, Anthea Bell; посмертно)
2003
- Пер Улов Энквист, Визит лейб-медика (со шведского, Tiina Nunnally)
- Фредерик Бегбедер, £9.99 (с французского, Adriana Hunter)
- Peter Stephan Jungk, The Snowflake Constant (с немецкого, Michael Hofmann)
- Марио Варгас Льоса, Праздник козла (с испанского, Edith Grossman)
- Жозе Сарамаго, The Cave (с португальского, Margaret Jull Costa)
- Хосе Карлос Сомоса, The Athenian Murders (с испанского, Sonia Soto)
2004
- Хавьер Серкас, Солдаты Саламина (с испанского, Anne McLean)
- Хуан Марсе, Lizard Tails (с испанского, Nick Caistor)
- Elke Schmitter, Mrs Sartoris (с немецкого, Carol Brown Janeway)
- Рикардо Пилья, Сгоревшие деньги (с испанского, Amanda Hopkinson)
- Luther Blissett, Q (с итальянского, Shaun Whiteside)
- Mahi Binebine (Марокко), Welcome to Paradise (с французского Lulu Norman)
2005
- Фредерик Бегбедер, Windows on the World (с французского, Frank Wynne)
- Шику Буарки, Будапешт (с португальского, Alison Entrekin)
- Ирина Денежкина, Дай мне (с русского, Andrew Bromfield)
- Го Сяолу, Village of Stone (с китайского, Cindy Carter)
- Орхан Памук, Снег (с турецкого, Maureen Freely)
- Элиф Шафак, The Flea Palace (с турецкого, Muge Gocek)
2006
- Пер Петтерсон, Пора уводить коней (с норвежского, Anne Born)
- Павел Хюлле, Мерседес-Бенц (с польского, Antonia Lloyd-Jones)
- Тахар Бенжеллун, This Blinding Absence of Light (с французского, Linda Coverdale)
- Имре Кертес, Без судьбы (с венгерского, Tim Wilkinson)
- Магда Сабо, Дверь (с венгерского, Len Rix)
- Дубравка Угрешич, Министерство скорби (с хорватского, Michael Henry Heim)
2007
- Жозе Эдуардо Агуалуза (Ангола), The Book of Chameleons (с португальского, Daniel Hahn)
- Пер Улов Энквист, История Бланш и Мари (со шведского, Tiina Nunnally)
- Vangelis Hatziyannidis, Four Walls (с греческого, Anne-Marie Stanton-Ife)
- Хавьер Мариас, Your Face Tomorrow, 2: Dance and Dream (с испанского, Margaret Jull Costa)
- Eva Menasse (Австрия), Vienna (с немецкого, Anthea Bell)
- Dag Solstad, Shyness and Dignity (с норвежского, Sverre Lyngstad)
2008
- Пауль Верхаген (Бельгия), Omega Minor (с фламандского, перевод автора)
- Павел Хюлле, Касторп (с польского, Antonia Lloyd Jones)
- Даниэль Кельман, Измеряя мир (с немецкого, Carol Brown Janeway)
- Bengt Ohlsson, Gregorius (со шведского, Silvester Mazzarella)
- Ларс Соби Кристенсен, The Model (с норвежского, Don Barlett)
- Марлин ван Никерк, Путь женщин (с африкаанс, Michiel Heyns)
2009
- Evelio Rosero (Колумбия), The Armies (с испанского, Anne McLean)
- Селин Кюриоль, Voice Over (с французского, Sam Richard)
- Ма Цзянь, Beijing Coma (с китайского, Flora Drew)
- Исмаил Кадаре, The Siege (с албанского, David Bellos)
- Хуан Габриэль Васкес, The Informers (с испанского, Anne McLean)
- Авраам Б. Иегошуа, Friendly Fire (с иврита, Stuart Schoffman)
2010
- Philippe Claudel, Brodeck’s Report (с французского, John Cullen)
- Юлия Франк, The Blindness of the Heart (с немецкого, Anthea Bell)
- Pietro Grossi, Fists (с итальянского, Howard Curtis)
- Ален Мабанку (Республика Конго), Broken Glass (с французского, Helen Stevenson)
- Sankar, Chowringhee (с бенгали, Arunava Sinha)
- Рафик Шами, The Dark Side of Love (с немецкого, Anthea Bell)
2011
- Сантьяго Ронкальоло, Кровавый апрель (с испанского, Edith Grossmann)
- Марсело Фигерас, Камчатка (с испанского, Frank Wynne)
- Альберто Баррера Тышка (Венесуэла), The Sickness (с испанского, Margaret Jull Costa)
- Jenny Erpenbeck, Visitation (с немецкого, Susan Bernofsky)
- Орхан Памук, Музей невинности (с турецкого, Maureen Freely])
- Пер Петтерсон, Я проклинаю реку времени (с норвежского, Charlotte Barslund и автор)
2012
- Аарон Аппельфельд, Blooms of Darkness (с иврита, Jeffrey Green)
- Юдит Герман, Alice (с немецкого, Margot Bettauer Dembo)
- Yan Lianke, Dream of Ding Village (с китайского, Cindy Carter)
- Сьон Сигурдссон, From the Mouth of the Whale (с исландского, Victoria Cribb)
- Диего Марани, Новая грамматика финского языка (с итальянского, Judith Landry)
- Умберто Эко, Пражское кладбище (с итальянского, Richard Dixon)
2013
- Гербранд Баккер, The Detour (с голландского, David Colmer)
- Крис Барнард, Bundu (с африкаанс, Michiel Heyns)
- Даша Дрндич, Trieste (с хорватского, Ellen Elias-Bursac)
- Исмаил Кадаре: The Fall of the Stone City (с албанского, John Hodgson)
- Андрес Неуман: Traveller of the Century (с испанского, Nick Caistor & Lorenza Garcia)
- Энрике Вила-Матас: Dublinesque (с испанского, Rosalind Harvey & Anne McLean)
2014
- Хасан Бласим, The Iraqi Christ (с арабского, Jonathan Wright)
- Karl Ove Knausgaard, A Man in Love (с норвежского, Don Bartlett)
- Hiromi Kawakami, Strange Weather in Tokyo (с японского, Allison Markin Powell)
- Hubert Mingarelli, A Meal in Winter (с французского, Sam Taylor)
- Yoko Ogawa, Revenge (с японского, Stephen Snyder)
- Birgit Vanderbeke, The Mussel Feast (с немецкого, Jamie Bulloch) - специальное упоминание жюри
Напишите отзыв о статье "Премия «Индепендент» за переводную прозу"
Отрывок, характеризующий Премия «Индепендент» за переводную прозу
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
