Проклятие

Проклятие — словесная формула, содержащая пожелание зла в адрес кого- или чего-либо, ругательства. Крайнее, бесповоротное осуждение, знаменующее полный разрыв отношений и отторжение. Встречается в древней литературе, в частности в Библии, как крайнее осуждение каких-либо грешных поступков.

В верованиях — заклинание, вербальный ритуал, имеющий целью магической силой слова нанести вред обидчику, недругу, «наслав» на него злой рок.

Концепция

Убежденность в действенности благословления или проклятия исходит из веры в силу слова воздействовать на объективную реальность. Первоначально благословления и проклятия представляли собой особого рода заговоры или заклятия. По мере развития религиозных представлений и с возникновением идеи ο влиянии богов на судьбы людей, к заговорам стали присоединять имена божеств, заставляя их силой «слова» делать то или другое, привлекая их гнев или благосклонность.

В талмудической литературе проклятие выражалось в трех формах:

• обращение к Богу, чтобы он послал смерть или несчастье определенному лицу;
• произнесение слов проклятия;
• устремленный гневный взгляд.

Зависимость от контекста

Осуществление высказанных пожеланий, добрых или злых, зависит, как верят, от особенного дара или авторитета людей их высказавших. Считалось, что Моисей, вследствие своей близости к Богу, в особенно сильной степени обладал этой способностью. После его смерти эта сила перешла к священникам, которой они могли пользоваться исключительно в интересах своего народа. Поднятые вверх руки священников навлекали благословения на Израиль. Внутри семьи эта мистическая привилегия награждать домочадцев счастьем или горем принадлежала отцу семейства, особенно на склоне дней.

По Библии, проклятие является выражением пожелания, основанного на убеждении в своей правоте, почему пожелание и «будет исполнено небом». В противном случае проклятие обращалось на того, кто его произносил, или не имело никакого действия. Мудрец советует своим ученикам не страшиться злословий врагов, «ибо проклятие без достаточного основания лишено всякой силы». Господь мог даже обратить его в благословение. Торжественным проклятием усиливали действие угроз, сопровождали объявление наказания или обнародование закона.

Законы о проклятиях

Библейский закон устанавливал несколько категорий лиц, в отношении которых проклятие было запрещено. В высшей степени преступно было проклинать Господа, а равным образом и родителей. Проклятие родителей с упоминанием имени Бога каралось смертной казнью. Запрещалось и проклинать ближних с призыванием имени Бога. Грешно было проклинать власти и глухонемых.

В современном законодательстве публичные высказывая похожие на проклятия могут расцениваться как преступления против личности: оскорбления и угроза нанесения вреда здоровью.

См. также

• Псалмокатара
• Карет
• Херем
• Икирё
• Порча

Литература

• Проклятие / Виноградова Л. Н., Седакова И. А. // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / Под общей ред. Н. И. Толстого; Институт славяноведения РАН. — М. : Международные отношения, 2009. — Т. 4: П (Переправа через воду) — С (Сито). — С. 286—294. — ISBN 5-7133-0703-4, 978-5-7133-1312-8.
• Благословение и проклятие // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1909. — Т. IV.
• Проклятие // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1912. — Т. XIII.
• Проклятия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1898. — Т. XXV.
• Проклятие // Библейская энциклопедия архимандрита Никифора. — М., 1891—1892.
• Проклинать // Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. / авт.-сост. В. И. Даль. — 2-е изд. — СПб. : Типография М. О. Вольфа, 1880—1882.</span>

Отрывок, характеризующий Проклятие

– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.
Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.
Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.
– Переходите сюда, chere Helene, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.
Как будто пораженный чем то необычайным, виконт пожал плечами и о опустил глаза в то время, как она усаживалась перед ним и освещала и его всё тою же неизменною улыбкой.
– Madame, je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire, [Я, право, опасаюсь за свои способности перед такой публикой,] сказал он, наклоняя с улыбкой голову.
Княжна облокотила свою открытую полную руку на столик и не нашла нужным что либо сказать. Она улыбаясь ждала. Во все время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, которая от давления на стол изменила свою форму, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла брильянтовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке. Вслед за Элен перешла и маленькая княгиня от чайного стола.
– Attendez moi, je vais prendre mon ouvrage, [Подождите, я возьму мою работу,] – проговорила она. – Voyons, a quoi pensez vous? – обратилась она к князю Ипполиту: – apportez moi mon ridicule. [О чем вы думаете? Принесите мой ридикюль.]
Княгиня, улыбаясь и говоря со всеми, вдруг произвела перестановку и, усевшись, весело оправилась.
– Теперь мне хорошо, – приговаривала она и, попросив начинать, принялась за работу.
Князь Ипполит перенес ей ридикюль, перешел за нею и, близко придвинув к ней кресло, сел подле нее.
Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.
– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.