Путь на Восток

Путь на Восток Далеко на Востоке / Водопад жизни
Way Down East
Жанр	мелодрама
Режиссёр	Дэвид Уорк Гриффит
Продюсер	Дэвид Уорк Гриффит
Автор сценария	Энтони Пол Келли, Дэвид Уорк Гриффит (в титрах не указан)
В главных ролях	Лиллиан Гиш, Ричард Бартелмесс, Лоуелл Шерман
Оператор	Билли Битцер
Композитор	Уильям Фредерик Питерс, Луис Сильверс
Кинокомпания	D.W. Griffith Productions для United Artists
Длительность	145 мин.
Бюджет	$ 700 000
Сборы	$ 4 500 000
Страна	США США
Язык	немой фильм английский (интертитры)
Год	1920
Выход фильма «Путь на Восток Далеко на Востоке / Водопад жизни» (оригинальное название — Way Down East)

К:Фильмы 1920 года

«Путь на Восток» (англ. Way Down East, 1920), также известен под названиями в прокате СССР 1920-х годов как: «Далеко на Востоке», «Водопад жизни» — американский немой художественный фильм Дэвида Уорка Гриффита. Экранизация пьесы Лотти Блэр Паркер. Картина считается одним из шедевров немого кино, находится в общественном достоянии. Фильм входит: в 1000 величайших фильмов (937 место), 100 лучших американских мелодрам по версии AFI (Американского института киноискусства) (71 место), 33 место в списке лучших фильмов эпохи немого кино по версии сайта silentera.com и 26 место в списке лучших фильмов 1920-х годов по версии IMDb.

Сюжет

В начале фильма мы видим как молодая девушка Анна Мур покидает свой дом в небольшой деревеньке в Новой Англии и едет к своим богатым родственникам в Бостон. Там она встречает молодого человека по имени Сандерсон, первостатейного бабника, вскружившего юной провинциалке голову, и под его натиском наивная девушка вступает с ним в фиктивный брак. Затем Сандерсон оставляет Анну, узнав о её беременности. Она вынуждена вернуться в своё захолустье, но родившийся младенец вскоре умирает, как умирает и мать Анны. Она остаётся совсем одна и начинает бродить по окрестностям в поисках хоть какой-то работы.

Несчастная женщина находит работу горничной у землевладельца Бартлетта. Давид, сын сквайра Бартлетта, влюбляется в неё. Но Анна Мур всячески противится его ухаживаниям, памятуя своё неудавшееся «замужество». Тем более, что в поместье появляется Леннокс, поселившийся по соседству и приударивший на сей раз за Кейт, племянницей сквайра Бартлетта.

В результате последующих событий прошлое Анны Мур всё же вскрывается и сквайр Бартлетт выставляет несчастную женщину за дверь в то время, как на улице властвует метель. Девушка перед уходом всё же успевает сказать пару слов в свою защиту и бросает слова гнева и обличения в адрес приглашённого в дом негодяя Сандерсона, прямо указывая на него как на совратителя и отца, бросившего своего ещё не рождённого ребёнка. Анна бежит прочь в разбушевавшуюся непогоду, не замечая ничего перед глазами. Добежав до реки и обессилев, она падает на лёд без чувств. На реке тем временем начинается движение льда и льдина с Анной Мур движется в направлении к водопаду. Влюблённый в Анну Давид, бросившийся вслед за ней на поиски, приходит вовремя на помощь и спасает возлюбленную буквально за минуту до гибели.

В финале сквайр Бартлетт просит прощения у Анны, негодяй Сандерсон посрамлён и изгнан, а влюблённые женятся.

В ролях

• Лиллиан Гиш — Анна Мур
• Ричард Бартелмесс — Давид Бартлетт
• миссис Дэвид Ландау — мать Анны Мур
• Лоуелл Шерман — Леннокс Сандерсон
• Барр МакИнтош — сквайр Бартлетт
• Жозефина Бернард — миссис Эмма Тремонт
• миссис Морган Белмонт — Диана Тремонт
• Патришиа Фруэн — сестра Дианы
• Флоренс Шорт — эксцентричная тётя
• Кейт Брюс — миссис Бартлетт
• Вивиа Огден — Марта Перкинс
• Портер Стронг — Сет Холкомб
• Мэри Хэй — Кейт Брюстер, племянница сквайра
• Кэрол Демпстер — танцующая, (в титрах не указана)
• Норма Ширер — танцующая, (в титрах не указана)

Съёмочная группа

• сценарий — Энтони Пол Келли, Дэвид Уорк Гриффит (в титрах не указан)
• продюсер — Дэвид Уорк Гриффит
• режиссёр — Дэвид Уорк Гриффит
• композитор — Уильям Фредерик Питерс, Луис Сильверс
• оператор-постановщик — Билли Битцер
• монтаж — Джеймс Смит, Роуз Смит
• художник-постановщик — Клиффорд Пембер, Чарльз О. Силлел
• костюмы — Генри Бендел, О’Кейн Корнуэлл, леди Дафф Гордон, Отто Кан
• платья мисс Гиш — мадам Лизетт
• ассистенты режиссёра — Элмер Клифтон (в титрах не указан), Фрэнк Уолш (в титрах не указан)
• художественный руководитель — Кларк Робинсон (в титрах не указан)
• трюки — Элмер Клифтон (в титрах не указан), Аллан Лоу (в титрах не указан)
• осветитель — Пол Х. Аллен

Премьеры

•  — 3 сентября 1920 года состоялась мировая премьера фильма в нью-йоркском 44th Street Theatre. Кассовый успех был впечатляющим, достаточно вспомнить тот факт, что фильм считается вторым по прибыльности среди фильмов Гриффита и четвёртым среди немых фильмов за всю историю.
•  — европейская премьера фильма состоялась 16 января 1922 года в Стокгольме, (Швеция).
•  — с 10 февраля 1926 года фильм демонстрировался в СССР под названиями «Далеко на Востоке», «Водопад жизни».

Создание

Предыстория

Малоизвестная писательница и драматург Лотти Блэр Паркер написала пьесу в 1890-х. Тогда же предприимчивый продюсер и театральный постановщик Уильям А. Брэди выкупил у неё права на постановку и доработав пьесу поставил её на сцене. В 1900 г. Джозеф Р. Грисмер на основе пьесы напишет роман, а его жена, актриса Фиби Дэвис начиная с 1897 года будет играть главную роль в постановке и сделает с ней 4000 выходов на сцену. До 1909 года пьеса была одной из самых коммерчески успешных в США, но считалась устаревшей к моменту её экранизации в 1920-м. И когда Гриффит выкупил права на её экранизацию у Уильяма А. Брэди за баснословную сумму по тем временам в $ 175 000 (затем он доплатил ещё и $ 7 000 Лотти Блэр Паркер), многие из его окружения по этому поводу недоумевали и покручивали пальцем у виска в отношении к этому поступку режиссёра. Даже исполнительница главной роли, много лет проработавшая с Гриффитом актриса Лиллиан Гиш и та не верила в успех предстоявшей постановки, о чём написала в своих мемуарах «Фильмы, мистер Гриффит и я». Однако сомнения всех скептиков отпали с выходом картины на экран: это был один из самых коммерчески успешных фильмов режиссёра, принёсший значительную прибыль (при общих затратах на производство картины в $ 700 000 сборы составили $ 4 500 000).

Съёмки

Съёмки фильма продолжались в течение восьми месяцев, было израсходовано 76 000 метров плёнки, из которой только 4 000 вошло в окончательный вариант фильма. Это был первый фильм Гриффита, снятый на его студии D.W. Griffith Productions для недавно основанной им на паях с Чарльзом Чаплином, Мэри Пикфорд и Дугласом Фэрбенксом компании United Artists. Гриффит купил 28 акров земли в Мамаронеке (округ Вестчестер, штат Нью-Йорк). Хотя «Путь на Восток» оказался коммерчески успешным, однако фильм был последним хитом Гриффита в прокате. На студии в дальнейшем будут в производстве его фильм «Сиротки бури» (1921), несколько фильмов с Дороти Гиш, единственная режиссёрская работа Лиллиан Гиш «Моделируя собственного мужа» (1920) и несколько других кинолент, но они уже не будут столь финансово успешными как «Путь на Восток» и студия закроется в 1925 году.

Метель и события на реке были засняты в трёх разных местах. Метель кстати режиссёр специально дожидался чтобы добавить достоверности происходящему на экране, несмотря на дополнительные съёмочные расходы в дни простоя. Когда же метель разбушевалась, снимали день и ночь, чтобы не упустить момент. Во время съёмок был разведён большой костёр, чтоб не замёрзло масло в кинокамере. У огня также грелась съёмочная группа. Лиллиан Гиш ощутимо испытала все тяготы непогоды, ибо была одета лишь в тонкое платье и небольшую шаль. Её фигурка ковыляла по снегу и постоянно падала в кучу гигантских сугробов. Лёд на самом деле намёрз на ресницах актрисы, которые Гриффит эффектно захватывал в кадр крупным планом.

Основная часть сцен спасения на льду была снята вблизи посёлка Уайт Ривер Джанкшон (штат Вермонт) в марте. Река была всё ещё замёрзшей, так что членам съёмочной группы приходилось распиливать лёд на куски. Сцены с Анной Мур у водопада были сняты в течение весны на реке вблизи Фармингтона (штат Коннектикут), — лёд уже сошёл и растаял, так что приходилось создавать его плотникам из окрашенной фанеры, но они были ещё более опасными для съёмочной группы фильма.

О фильме

«Путь на Восток» принадлежит к числу наиболее известных и интересных фильмов мастера, но будет и последним из таковых. Последующие работы Гриффита будут не выразительными, режиссёр начнёт утрачивать чувство новизны и стиля, да и «на пятки ему будут наступать» уже молодые таланты, которые у него же и почерпнут кое-что. Например, в связи с этим именно фильмом один из самых известных историков кино Жорж Садуль напишет о том, что на заключительную сцену фильма советского кинорежиссёра Всеволода Пудовкина «Мать» (1926) повлияла сцена ледокола в работе Гриффита «Путь на Восток».

Различия между деревенским и городским образами жизни показаны у Гриффита через самый драматический рассказ о провинциальной девушке, которой воспользовались при её попытке обустроить свою жизнь в городе. Обманутая через фальшивый брак и оставленная с больным ребёнком, Анна Мур, пытается начать новую жизнь, несмотря на своё «позорное» прошлое. Кульминацией фильма являются именно те заключительные сцены, где несчастную женщину, погибающую во льдах, спасает её возлюбленный. Эти сцены являются классическими образцами мирового кино. Сцен этих не было ни в пьесе Лотти Блэр Паркер, ни в написанном позже романе Джозефа Р. Грисмера, опубликованном в 1900 году. По некоторым данным, сцена эта была вставлена в фильм под впечатлениями от успешно прошедшего киносериала «Опасные похождения Полины» с Пирл Уайт в главной роли, одной из звёзд Голливуда тех лет. В её фильмах всегда главный упор делался на экшен и трюковые сцены.

Безупречна в этом фильме и актёрская игра двух главных исполнителей: Лиллиан Гиш и Ричарда Бартелмесса. И кстати, у Лиллиан Гиш до самой её смерти (а она прожила почти сто лет) болела рука после съёмок в этом фильме. В сценах на дрейфующих льдинах показаны моменты, где она лежит, обездвижена и без сознания, её волосы и одна рука были спущены в холодную воду. Актриса получила обморожение и до самой смерти боль в руке не покидала её.

Интересные факты

• Популярная в 1930-х звезда Голливуда Норма Ширер, жена одного из боссов студии Metro-Goldwyn-Mayer Ирвинга Тальберга здесь делает первые шаги — появляется в эпизодической роли танцовщицы на празднике. И причём не одна, а вместе с ней там же и в таких же крошечных эпизодах выступят её мать и сестра.

• Кларин Сеймур, одна из постоянных актрис Гриффита тех лет, была первоначально назначена на роль Кейт, племянницы сквайра Бартлетта. Актриса уже фактически сыграет все эпизоды, предназначенные ей по роли, когда вдруг внезапно почувствует резкие боли из-за непроходимости кишки. Она скончается 25 апреля 1920 года в результате экстренной неудачной операции. Гриффит заменил Сеймур танцовщицей Мэри Хэй, которая до этого была дублёршей Сеймур и подменяла её на дальних планах. Хотя Давид, герой фильма «Путь на Восток» всё же не женится на Кейт, как это навязывалось ему родителями в сюжете киноленты, в реальной жизни актёр сыгравший Давида Ричард Бартелмесс возьмёт в жёны актрису Мэри Хэй (так и не состоявшуюся ему невесту по киноленте).

• Роберт Харрон, один из любимчиков Дэвида Уорка Гриффита и постоянный исполнитель ролей почти во всех его фильмах, застрелится при загадочных обстоятельствах после мировой премьеры киноленты «Путь на Восток» в Нью-Йорке. Харрон, которого Гриффит холил и лелеял как режиссёр, по сообщениям прессы, был подавлен от того, что Гриффит в двух последних своих успешных проектах не дал ему главной роли (речь идёт о фильмах «Сломанные побеги» (1919) и «Путь на Восток» (1920). В обоих этих фильмах главные роли исполнил Ричард Бартелмесс, как Харрон счилал — он занял его место. Кстати, Бартелмесс до этого играл в комедиях с участием Дороти Гиш, а Роберт Харрон был с ней обручён (так что по другим данным он мог застрелиться из ревности к Дороти). Хотя, если верить словам Лиллиан Гиш (сестры Дороти), Харрон на смертном одре вообще отрицал попытку суицида, так что до сих пор не ясно было ли то самоубийство или случайность?

Ссылки

• «Путь на Восток» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Путь на Восток

– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.