Русская Кирка
Поделись знанием:
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.
На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
| Упразднённая деревня
Русская Кирка
|
Ру́сская Ки́рка (фин. Venäjänkirkko[1]) — упразднённая деревня в Ленинградской области. В настоящее время является северо-восточной частью деревни Тавры Колтушского сельского поселения Всеволожского района.
Содержание
История
Деревня Русская Кирка упоминается на Плане генерального межевания Шлиссельбургского уезда 1790 года[2].
На карте Санкт-Петербургской губернии прапорщика Н. Соколова 1792 года, она обозначена как деревня Руская[3][4].
В дальнейшем, название вновь меняется на Русская Кирка (Руская Кирка)[5].
На карте Санкт-Петербургской губернии Ф. Ф. Шуберта 1834 года южнее деревни Русская Кирка обозначена впоследствии поглотившая её деревня Тавра[6].
На этнографической карте Санкт-Петербургской губернии П. И. Кёппена 1849 года упомянута, как деревня «Wenäänkirkko», населённая ингерманландцами-савакотами[8].
В пояснительном тексте к этнографической карте указано количество её жителей на 1848 год: ингерманландцев-савакотов — 10 м. п., 14 ж. п., финнов — 4 м. п., 4 ж. п., всего 32 человека[9].
- Ruskirka.jpg
Деревня Русская Кирка на карте 1885 г.
В 1885 году, согласно карте окрестностей Петербурга, деревня насчитывала 15 крестьянских дворов. Сборник Центрального статистического комитета за этот же год, описывал деревню так:
В 1893 году, согласно карте Шлиссельбургского уезда, деревня Русская Кирка насчитывала 6 крестьянских дворов[13].
В XIX — начале XX века, деревня административно относилась к Колтушской волости Шлиссельбургского уезда Санкт-Петербургской губернии.
В 1909 году в деревне было 6 дворов[15].
До революции в деревне процветало садоводство: «Большие сады имела деревня Русская Кирка. В Малых Вирках и Русской Кирке каждый сад занимал почти треть десятины»[16].
На карте 1930 года Тавры и Русская Кирка обозначены как две отдельные деревни[18].
По административным данным 1933 года, деревня называлась Русско-Кирка и относилась к Колтушскому финскому национальному сельсовету[19].
На карте 1939 года обозначены только Тавры[20]. По данным переписи населения 1939 года, населённого пункта Русская Кирка уже не существовало[21].
Население обеих деревень в довоенные годы состояло из ингерманландских финнов, большинство из них в конце 1930-х — начале 1940-х годов подверглось репрессиям и депортациям по национальному признаку[22][23][24][25].
Демография
<timeline> ImageSize = width:300 height:300 PlotArea = left:40 right:40 top:20 bottom:20 TimeAxis = orientation:vertical AlignBars = justify Colors =
id:gray1 value:gray(0.9)
DateFormat = yyyy Period = from:0 till:61 ScaleMajor = unit:year increment:20 start:0 gridcolor:gray1 PlotData =
bar:1838 color:gray1 width:1 from:0 till:16 width:15 text:16 textcolor:red fontsize:8px bar:1848 color:gray1 width:1 from:0 till:32 width:15 text:32 textcolor:red fontsize:8px bar:1862 color:gray1 width:1 from:0 till:27 width:15 text:27 textcolor:red fontsize:8px bar:1885 color:gray1 width:1 from:0 till:26 width:15 text:26 textcolor:red fontsize:8px bar:1896 color:gray1 width:1 from:0 till:51 width:15 text:51 textcolor:red fontsize:8px bar:1926 color:gray1 width:1 from:0 till:61 width:15 text:61 textcolor:red fontsize:8px
</timeline>
Инфраструктура
Объектов промышленности и сельского хозяйства нет. В районе деревни ведётся активное коттеджное строительство[26].
Напишите отзыв о статье "Русская Кирка"
Примечания
- ↑ [www.vsevinfo.ru/History/1924.htm Фрагмент финской карты Карельского перешейка. Южная часть Всеволожского района. 1924 г.]
- ↑ [www.vsevinfo.ru/History/1790_2.htm План генерального межевания Шлиссельбургского уезда]
- ↑ [vsevinfo.ru/History/1792.htm Фрагмент карты Санкт-Петербургской губернии, прапорщика Н. Соколова. 1792 г.]
- ↑ [www.vsevinfo.ru/plans6.html Исторические карты Всеволожского района]
- ↑ [www.etomesto.ru/map-peterburg_semitopograph/ Семитопографическая карта окружности Санкт-Петербурга и Карельского перешейка. 1810 г.]
- ↑ [www.vsevinfo.ru/History/1840.htm Фрагмент карты Санкт-Петербургской губернии Ф. Ф. Шуберта. 1834 г.]
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003542886#?page=80 Описание Санкт-Петербургской губернии по уездам и станам, 1838 г.]
- ↑ [www.vsevinfo.ru/History/1849.htm Фрагмент этнографической карты Санкт-Петербургской губернии П. Кёппена, 1849 г.]
- ↑ Köppen P. von. Erklarender Text zu der ethnographischen Karte des St. Petersburger Gouvernements. — St.Petersburg, 1867, стр. 55
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003543409#?page=19 Алфавитный список селений по уездам и станам С.-Петербургской губернии. 1856 г.]
- ↑ [www.vsevinfo.ru/list3.html «Списки населённых мест Российской Империи, составленные и издаваемые центральным статистическим комитетом министерства внутренних дел» XXXVII Санкт-Петербургская губерния. По состоянию на 1862 год. СПб. изд. 1864 г. стр. 194]
- ↑ «Волости и важнейшие селения европейской России. Выпуск VII. Губернии приозерной группы», СПб. 1885, стр. 92
- ↑ [www.vsevinfo.ru/History/1893.htm Топографическая карта Шлиссельбургского уезда. 1893 г.]
- ↑ [www.vsevinfo.ru/list4.html Списки населённых мест Всеволожского района. 1896 г.]
- ↑ [www.vsevinfo.ru/History/1909_1.htm Фрагмент карты Санкт-Петербургской губернии. 1909 г.]
- ↑ Ивлев В. В. «Всеволожский район Ленинградской области: Историко-географический справочник» СПб., 1994; СПб., 2003. С. 121
- ↑ Список населённых пунктов Ленинской волости Ленинградского уезда по переписи 1926 года. Источник: ПФА РАН, ф. 135, оп. 3, д. 91.
- ↑ [vsevinfo.ru/History/1930.htm Фрагмент «Карты окрестностей Ленинграда» 1930 г.]
- ↑ Административно-территориальное деление Ленинградской области. — Л., 1933, стр. 262, Список сельских населённых пунктов по районам и сельсоветам.
- ↑ [vsevinfo.ru/History/1939.htm Фрагмент карты Ленинградской области 1939 г.]
- ↑ РГАЭ, ф. 1562, оп. 336, д. 1248, лл. 83—96.
- ↑ [www.inkeri.ru/wp-content/uploads/books/NarodIzgoj.pdf Гильди Л. А. Народ изгой в России // Список городских и сельских поселений, из которых были в 1937-1938 гг. увезены финны на расстрел за национальную принадлежность, стр. 234]
- ↑ [www.memorial.krsk.ru/memuar/SvechaPam/33.htm Перлинина (Перлиненен) Мария Михайловна. Принудительно эвакуированы.]
- ↑ [www.inkeri.ru/rep/peoples/?id=7506 ПАРКИНЕН Екатерина Павловна — информация о репрессиях финнов в СССР]
- ↑ [www.memorial.krsk.ru/martirol/ya.htm ЯСКЕЛЯЙНЕН Петр Петрович]
- ↑ [lenobl.allnw.ru/db/cottageplaces/tavrukorkinskoe], [www.zagorodomspb.ru/vikitavr/], [nadachu.spb.ru/cottages/index.phtml?id=450]
| ||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Русская Кирка
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.
На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
