Сайдам, Рефик
| Рефик Сайдам тур. Refik Saydam<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 25 января 1939 — 8 июля 1942 | |||
| Президент: | Исмет Инёню | ||
| Предшественник: | Махмуд Джеляль Баяр | ||
| Преемник: | Ахмет Фики Тюзер, и.о. | ||
| Вероисповедание: | Ислам, суннитского толка | ||
| Рождение: | 8 сентября 1881 Стамбул, Османская империя | ||
| Смерть: | 8 июля 1942 (60 лет) Стамбул, Турция | ||
| Партия: | Республиканская народная партия | ||
Ибрахим Рефик Сайдам (тур. İbrahim Refik Saydam; 8 сентября 1881, Стамбул — 8 июля 1942, там же) — турецкий государственный деятель, премьер-министр Турции с 25 января 1939 года до 8 июля 1942 года.
Биография
Родился в Стамбуле, окончил военную школу Фатих, в 1899 году начал учиться в Военной медицинской школе. По ее окончании в ноябре 1905 года получил диплом врача и звание капитана. С 1907 по 1910 год работал врачом в военном госпитале Мальтепе, а затем был командирован в Германию для повышения квалификации. Во время распада Османской империи служил врачом в турецкой армии. Открыл новое средство против тифа, которое затем широко использовалось в армиях Центральных держав во время Первой мировой войны.
1 декабря 1913 года был назначен вице-президентом отдела здравоохранения военного министерства, а 1 июня 1915 года ему было присвоено звание майора. Благодаря успеху его противотифозных вакцин он смог основать Институт бактериологии. После перемирия был назначен инспектором 9-й Армии, где служил вместе с Мустафа Кемаль пашой. 15 мая 1919 года был назначен инспектором 3-й Армии. Во время Войне за независимость являлся одной из ключевых прореспубликанских фигур. В 1919 году он высадился в Самсуне вместе с Ататюрком и участвовал в войне в Анатолии.
После начала работы Великого национального собрания был выбран министром здравоохранения, после отставки министра социальной защиты Аднана возглавил также и данное министерство, но 14 декабря 1921 года подал в отставку с поста министра, сославшись на болезнь. Затем был избран в Великое национальное собрание от Стамбула, был вновь назначен на должность министра здравоохранения, которую занимал в течение четырнадцати лет.
Открыл больницы в Анкаре, Эрзуруме, Диярбакыре и Сивасе, а также ряд других объектов здравоохранения. Под его руководством началась подготовка специалистов для этих медицинских учреждений. В 1928 году он основал Центр гигиены (ныне носящий его имя), а также Школу гигиены. В Стамбуле и Анкаре по его инициативе были открыты противочумные диспансеры.
После смерти Ататюрка в 1939 году во втором кабинете Джеляля Баяра получил пост министра внутренних дел, а затем стал генеральным секретарём Республиканской народной партии, единственной легальной политической партии в стране. 25 января 1939 года был назначен на пост премьер-министра. Во время исполнения обязанностей умер в Стамбуле. Похоронен в Анкаре.
В феврале 1942 года, будучи премьер-министром, отказался принять корабль Струма с более чем семистами еврейскими беженцами из Румынии, приказав отбуксировать его в открытое море, где он затем был потоплен советской подводной лодкой.
Рефик Сайдан никогда не был женат.
Напишите отзыв о статье "Сайдам, Рефик"
Ссылки
- [www.scribd.com/doc/6687527/REFIK-SAYDAM|İbrahim Refik Saydam Hakkında Bir Döküman; Hazırlayanlar: Y.S. Aydıntuğ, H. Kayhan, A. Altunsoy, M. Uçar] (тур.)
|
|||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Сайдам, Рефик
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
