Самсонов, Тимофей Петрович

Тимофей Петрович Самсонов
Тимофей Петрович Бабий
Т. П. Самсонов
Прозвище	Фома
Дата рождения	9 мая 1888(1888-05-09)
Место рождения	село Михайляны, Бессарабская губерния, Российская империя
Дата смерти	28 октября 1955(1955-10-28) (67 лет)
Место смерти	Москва, Московская область, Советский Союз
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР  СССР
Род войск	ВЧК-ОГПУ
Годы службы	1918-1923
Сражения/войны	Гражданская война в России
Награды и премии
В отставке	на пенсии с 1955

Тимофей Петрович Самсонов (Бабий) (1888—1955) — российский революционер, советский государственный деятель, сотрудник ВЧК-ОГПУ-НКВД.

Биография

Родился в украинской крестьянской семье, занимался самообразованием. Учился в 3-классной начальной земской сельской школе до 1902, затем окончил Хотинское уездное училище в 1906, ещё учился в Хотинском реальном училище. Работал в хозяйстве отца, затем батрак, подпасок у кулака с апреля 1898 до сентября 1902. Вернулся работать в хозяйстве отца на время учёбы с сентября 1902 до октября 1906.

С 1906 член РСДРП, потом в 1907—1918 член Партии анархо-синдикалистов, с 1919 член РКП(б).

Арестован в сентябре 1906, сидел в тюрьме в Хотине с октября 1906 до января 1907, выпущен под залог. Находился на подпольной революционной работе в Хотине в январе-сентябре 1907, при этом в начале 1907 организовал летучий отряд анархистов «Разрушай и созидай». Находился на нелегальном положении в Каменец-Подольске в сентябре-декабре 1907, арестован в декабре 1907 в Хотине, сидел в Хотинской тюрьме, где познакомился с Г. И. Котовским, затем сидел в тюрьме в Каменец-Подольске с января 1908 до 1909. Осуждён в Одессе в мае 1909 на пять лет тюрьмы и вечную ссылку в Сибирь. Сидел в Александровском централе в Красноярске и Иркутске с 1909 до июля 1910, отбывал ссылку в Киренском уезде, где был плотником, грузчиком, горным рабочим с июля 1910 до августа 1914. С 1914 проживал в Бодайбо, арестован за «антигосударственную деятельность среди ссыльных». Грузчик во Владивостоке с августа 1914 до февраля 1915.

Через Владивосток в 1915 бежал в Китай, откуда через Японию, Индию, Алжир и Испанию эмигрировал в Англию. Проживал в Ливерпуле, работал грузчиком в порту с июня 1915 до апреля 1917, становится членом профсоюза транспортных рабочих в Ливерпуле, один из организаторов «Союза русских моряков» в Англии. Член местной анархо-коммунистической организации, арестован в Ливерпуле в апреле 1917 после выступления на митинге. Осуждён на каторжные работы, сидел в тюрьме в Ливерпуле в апреле-октябре 1917, затем каторга была заменена на высылку из Англии.

В октябре 1917 вернулся в Россию; арестован в Архангельске и отправлен на Урал. В ноябре 1917 в Челябинске, работал председателем биржи труда в этом городе с ноября 1917 до мая 1918. С 1918 член Челябинского Совета, затем в Регистрационном отделе 3-й армии на Восточном фронте Гражданской войны. С 1919 начальник Особого отдела ВЧК 3-й армии Восточного фронта, начальник Особого отдела и член коллегии Московской губернской ЧК. В 1919—1920 начальник Регистрационного отдела Полевого штаба РВСР. В 1920—1923 начальник Секретного отдела ВЧК при СНК РСФСР (в дальнейшем ГПУ НКВД РСФСР, ОГПУ при СНК СССР). В 1923—1924 заместитель начальника Белорусско-Балтийской железной дороги. В 1924—1927 начальник Отчётно-ревизионного отдела ВСНХ СССР. В 1927—1935 управляющий делами ЦК ВКП(б), одновременно в 1932—1934 заведующий Учётным отделом ЦК ВКП(б). В 1935—1936 директор студии Межрабпомфильм. В 1936—1938 управляющий делами Исполкома Коминтерна. В 1938 арестован, однако осуждён не был и в 1940 освобожден.

С 1941 по июль 1942 директор Московского протезного завода (Первый российский протезный завод Металлист), на котором в годы войны выпускались гранаты. Заместитель директора Всесоюзной книжной палаты с июля 1942 до декабря 1944. Политредактор Главлита наркомпроса РСФСР с декабря 1944 до июля 1945, заведующий отделом классиков марксизма-ленинизма Госполитиздата с августа 1945 до июня 1949, затем помощник директора Государственного издательства политической литературы по кадрам с июня 1949 до 1955. На пенсию вышел с 1955 в 67 лет, и через 2 месяца умер, похоронен на Новодевичьем кладбище.

Семья

Жена — Ева Константиновна Морозова (1900—1981), дочь рабочего. С 1917 машинистка в ВЧК (где познакомилась с мужем). В 1928 вступила в ВКП(б), работала в Железнодорожном райкоме партии: инструктор, заведующий отделом агитации и пропаганды. В 1941—1942 в эвакуации в Челябинской области, затем вновь работала в райкоме, заведовала партийным кабинетом Министерства путей сообщения СССР. В браке родились сын Тимофей и дочь Татьяна.

По другим данным женой Т. П. Самсонова являлась А. А. Андреева, видная сотрудница ОГПУ-НКВД.

Награды

• орден Красного Знамени (1921);
• знак Почётный работник ВЧК-ГПУ (V) № 21 в 1922;
• знак Почётный работник ВЧК-ГПУ (XV) в 1932;
• две медали;
• револьвер «Маузер» в 1927.

Публикации

• Самсонов Т. П. Вне закона. М., 1933.
• Незавершённая историческая повесть о Д. Кантемире;
• Автор многочисленных публикаций в печати — статей, воспоминаний.

Литература

• Алексеев М. А., Колпакиди А. И., Кочик В. Я. Энциклопедия военной разведки. 1918—1945 гг. М., 2012, с. 687;
• Архив ВЧК / Отв. Ред. В. Виноградов, А. Литвин, В. Христофоров. М.: Кучково поле, 2007. С. 702—703;
• Кучков Г., Плеханов А. Чекисты: история в лицах. Москва, Кучково Поле, 2008, с. 110;
• Демоническое. История уголовно-политического террора в биографиях. Под редакцией Гусева О., Перина Р., 2003 г.

Ссылки

• [www.el-history.ru/node/739 Биография на сайте «История повседневности»]
• [www.hrono.ru/biograf/bio_s/samsonovtp.php Биография на сайте «Хронос»]
• [www.knowbysight.info/SSS/03432.asp Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991]
• [www.az-libr.ru/index.htm?Persons&70B/b6310cc5/0001/8c9900e4 Библиотека — люди и книги]
• [www.alexanderyakovlev.org/almanah/almanah-dict-bio/1018436/16 Архив Александра Н. Яковлева]
• [www.book-chel.ru/ind.php?what=card&id=2740 Энциклопедия «Челябинск»]

Отрывок, характеризующий Самсонов, Тимофей Петрович

29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.