Сибарис
Си́барис, или Сибарида (др.-греч. Σύβᾰρις) — известный в древности греческий город в Лукании, основанный ахейцами и трезенцами около 720 г. до н. э. По легенде, его основали выходцы из Ахайи во главе с уроженцем Гелики. Достоверной информации о Сибарисе очень мало, а античные историки в своих сочинениях нередко грешат неточностями или даже откровенно фантазируют. Город был расположен недалеко от границы Бруттия, между устьями двух рек Сибарис (ныне Косчиле) и Кратис (Κρᾶθις, ныне Крати), и хотя он не имел собственной гавани, но благодаря якобы развитой торговле описывается греческими авторами как весьма могущественный и богатый. В период расцвета ему подчинялись 25 других городов (по сведениям Страбона), так что сибариты могли выставить против кротониатов до 300 тыс. человек войска. Эта цифра приводится в трудах Диодора и скорее всего является сильно завышенной, хотя бы потому, что в другом месте та же цифра отнесена у него ко всему населению Сибариса. Считается, что богатство приучило жителей Сибариса к изнеженному образу жизни, так что слово «сибарит» вошло в пословицу и сделалось нарицательным обозначением человека, живущего в роскоши.
В 510 г. до н. э. во время правления тирана Телия сибариты начали войну с Кротоном, но были побеждены и город их разрушен до основания, причём по легенде кротониаты отвели реку Кратис в черту разорённого города. В 443 г. до н. э. по инициативе Афин оставшиеся жители Сибариса в союзе с переселенцами из Аттики построили близ его руин новый город Фурии. Считается, что он получил своё название по имени близлежащего источника Фурия или Фурий, что значит «бурный (поток)». Вновь основанный город вскоре достиг значительного могущества, особенно после введения Харондом демократической формы правления, хотя коренными жителями нового города были уже не сибариты, которые вскоре после основания Фурии были изгнаны. Во время самнитских войн в 284 г. до н. э. город был занят римским гарнизоном, но во время второй пунической войны перешёл на сторону Ганнибала. Ганнибал первоначально принял решение усилить Сибарис, переведя сюда жителей города Ателл, но затем в 204 г. до н. э. отдал на разграбление своему войску и переселил 3500 его жителей в Кротон. По окончании Второй Пунической войны здесь была основана римская колония Копии (лат. Copiae).
См. также
Напишите отзыв о статье "Сибарис"
Ссылки
- [www.strana-oz.ru/2004/5/utopat-v-roskoshi-sibaris-i-dvadcat-pyat-vekov-ego-utopii «Утопать в роскоши»: Сибарис и двадцать пять веков его утопии] — подробнейшая тематическая иллюстрированная научная статья. Обилие ссылок на первоисточники. Автор — Нина Брагинская.
- [www.world-history.ru/countries_about/281/1847.html Афины. Перикл и Фукидид] — упомянута история возникновения, падения, переноса и восстановления Сибариса.
Координаты: 39°43′00″ с. ш. 16°29′38″ в. д. / 39.716667° с. ш. 16.493889° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=39.716667&mlon=16.493889&zoom=14 (O)] (Я)
|
Это заготовка статьи об античности. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Сибарис
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
