Сиода, Годзо

Годзо Сиода
塩田 剛三 Сиода Годзо
Дата рождения:	9 сентября 1915(1915-09-09)
Место рождения:	Токио, Япония
Дата смерти:	17 июля 1994(1994-07-17)
Место смерти:	Токио, Япония
Гражданство:
Степень мастерства:	10 дан
Достижения
создатель стиля Ёсинкан
[www.yoshinkan.net/ Aikido Yoshinkan Foundation (AYF)]

Сиода Годзо (яп. 塩田 剛三 Сиода Го:дзо:, родился 9 сентября 1915, Токио—17 июля 1994, Токио) — основатель стиля Ёсинкан айкидо), рост 154 см, вес 46 кг.

Годзо Сиода в юности изучал дзюдо. После того как в 1932 году во время демонстрации приёмов айкидо (в то время называвшееся айки-дзюдзюцу) его легко бросил Морихэй Уэсиба, Годзо Сиода стал его учеником. Сиода известен как один из наиболее знаменитых людей в истории айкидо. В 1961 году ему был присвоен Уэсибой 9-й дан айкидо, а в 1985 году Международной федерацией Будо ему был присвоен 10-й дан айкидо и звание Мэйдзин (яп. 名人 мэйдзин, «Великий мастер»).

Молодость и тренировки в качестве ути-дэси

Отец Годзо Сиоды был известным врачом-педиатром и верил в огромную пользу занятий боевыми искусствами с раннего возраста для гармоничного развития тела и духа человека. Поэтому часть своего дома он отвел под додзё, которое назвал Ёсинкан и в котором его студенты стали заниматься дзюдо под руководством приглашённых сэнсэев. Годзо Сиода в детстве был очень болезненным ребенком, и отец стал активно поощрять его к занятиям дзюдо. Тренировки закалили Сиоду, и к моменту обучения в старших классах он получил чёрный пояс по дзюдо . В дальнейшем Годзо Сиода поступил в Университет Такусёку (Университет колонизации), но прервал обучение в нём, чтобы тренироваться в качестве ути-дэси (ути-дэси (яп. 内弟子) — ученик, живущий при додзё) в додзё Морихэя Уэсибы Кобукан (на том месте, где стояло додзё Кобукан, в настоящее время располагается Хомбу додзё Айкикай). Это было первое официальное додзё того стиля боевых искусств, который впоследствии стал называться айкидо. В то время этот стиль назывался айки будо.

В те дни айки будо всё ещё было очень жёстким стилем боевого искусства, и тренировки в Кобукане были интенсивными. Это был тот тип тренировок, который нравился Годзо Сиоде, и который он постарался сохранить позже, когда основал Ёсинкан. Часто он с другими ути-дэси прогуливался по ночному Токио и вступал в схватки с бандитами, для того чтобы проверить свои навыки, несмотря на то, что это было запрещено Уэсибой. Однажды Сиода и его кохай вступили в схватку с бандой якудза, насчитывавшей приблизительно тридцать членов. Он смог одержать победу в этой схватке, первым выведя из строя их лидера. Сиода говорил, что это был важный момент в тактике схватки со многими противниками.

Солдат японской Императорской армии

Сиода обучался у Уэсибы с перерывами в общей сложности около десяти лет. В 1941 году, после окончания университета, он был направлен в Китай в составе Императорской армии Японии. Во время пребывания там, а также на Тайване и на Борнео, он имел несколько случаев на практике проверить свои навыки в боевых искусствах.

Во время одного из инцидентов, когда в Шанхае он выпивал в баре со своим армейским приятелем, последний вступил в ссору с членами местной банды, позвавшими на подмогу ещё троих бандитов. В то время Шанхай был довольно беззаконным местом, и китайские бандиты вполне серьёзно намеревались убить двух этих японских солдат. Сиоде и его другу удалось вырваться, но им пришлось отступить в комнату, куда ворвались затем четверо бандитов. В завязавшейся драке Сиода, используя принципы и приёмы айкидо, сломал ногу одному из нападавших, руку другому, и добил ещё одного из них сильным ударом в живот. Впоследствии он описал это происшествие как своё «прозрение в айкидо», и утверждал, что вы можете проверить, действительно ли работает ваше айкидо, только в подобных ситуациях, когда речь идёт о жизни или смерти.

Создание стиля Ёсинкан

Сиода вернулся в Японию после окончания Второй мировой войны, завершил процесс своего обучения у Уэсибы, и начал устраивать показательные выступления в полиции и армейских подразделениях. Это дало ему основу для создания в 1955 году собственного додзё, названного им Ёсинкан в память о додзё отца. Додзё располагалось в Токио, в районе храма Цукудо Хатимана. Впоследствии местоположение додзё несколько раз менялось, и теперь оно располагается районе Такаданобаба, Синдзюку, недалеко от станции метро Такаданобаба линий Токио Метро Тодзай и Яманотэ.

Поскольку Хомбу додзё (главное додзё) Ёсинкан айкидо тесно сотрудничало с Полицейским управлением Большого Токио в части обучения приёмам айкидо сотрудников подразделений по борьбе с массовыми беспорядками, встала необходимость разработки методики, позволявшей быстро обучать базовым приёмам большие группы неподготовленных людей. Такой методикой стали шесть базовых движений «Кихон Доса» (яп. 基本動作 кихон до:са, «Базовые перемещения»), разработанные совместно Годзо Сиодой и его учениками Кёити Иноуэ и Такаси Кусидой.

Годзо Сиода является автором ряда видеофильмов и книг по айкидо, в том числе, бестселлера «Динамическое айкидо».

Стиль айкидо Ёсинкан получил широкое распространение в мире, и в настоящее время за пределами Японии насчитывается приблизительно 150 додзё, объединённых организацией Aikido Yoshinkan Foundation (AYF).

Хомбу додзё Ёсинкан айкидо посещали ряд знаменитостей, включая Роберта Кеннеди (англ. Robert F. Kennedy) и Майка Тайсона (англ. Mike Tyson).

Стиль айкидо Ёсинкан известен как динамичный, что связано с практичностью используемых в нём приёмов, но при этом он также остаётся верным идеалам миролюбия и гармонии, изложенным основателем айкидо Морихэем Уэсибой.

Литература

• Gōzō Shioda. [www.shindokanbooks.com/shugyo.shtml Aikido Shugyo: Harmony in Confrontation]. — 1-st edition. — Toronto, Canada: Shindokan Books International, 2002. — 207 с. — ISBN 0-9687791-2-3.

• Gōzō Shioda. Dynamic Aikido. — Tokyo, Japan: Kodansha International, 1977. — 160 с. — ISBN 978-0-87011-301-7.

• Robert Twigger. Angry White Pyjamas. — Harper Paperbacks, 2000. — 320 с. — ISBN 0688175376.

• Годзо Сиода. Динамическое Айкидо. — К.: София, 1999. — 160 с. — ISBN 5-220-00286-4.
• Годзо Сиода, Ясухиса Сиода. Айкидо. Мастер курс. — К.: София, 2000. — 208 с. — ISBN 5-220-00294-5.

Отрывок, характеризующий Сиода, Годзо

– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.