Сирк, Артур

Артур Сирк
эст. Artur Sirk
Имя при рождении:	Артур Йоханнес Сирк
Дата рождения:	25 сентября 1900(1900-09-25)
Место рождения:	Лехтсе, Эстляндская губерния
Дата смерти:	2 августа 1937(1937-08-02) (36 лет)
Место смерти:	Эхтернах, Люксембург
Гражданство:	Эстония Эстония
Образование:	Тартуский университет
Вероисповедание:	лютеранин
Партия:	Вапсы
Основные идеи:	эстонский национализм, праворадикальный популизм
Род деятельности:	участник Освободительной войны, адвокат, лидер вапсов
Отец:	Юхан Сирк
Мать:	Леена-Мария Сирк
Супруга:	Хильда Ирена Сирк (Арновер)
Дети:	Этель Вивиан Бильстрём (Сирк)
Награды:

Артур Йоханнес Сирк (эст. Artur Johannes Sirk; 25 сентября 1900, Лехтсе — 2 августа 1937, Эхтернах) — эстонский военный и политик, участник войны за независимость, лидер ультраправого движения вапсов. Националист, антикоммунист, противник консервативных и социалистических партий. Бежал из Эстонии во время диктатуры Пятса, безуспешно пытался организовать восстание.

Военный и юрист

Родился в многодетной крестьянской семье. В 1919 окончил военное училище. Добровольцем участвовал в Эстонской освободительной войне, служил на бронепоезде. В 1920 получил звание младшего лейтенанта. Был награждён Крестом Свободы.

В 1921 Артур Сирк поступил на сельскохозяйственный факультет, в 1922—1926 учился на юридическом факультете Тартуского университета. Окончил курс с отличием. Стоял в студенческой корпорации.

Одновременно с учёбой Артур Сирк продолжал службу в эстонской армии. С 1923 по 1925 командовал взводом в пехотном полку. В 1925—1926 был помощником секретаря в военном суде. После получения образования занялся юридической практикой, работал в Таллинне адвокатом. Состоял в руководстве нескольких организаций ветеранов Освободительной войны, особым авторитетом пользовался среди политизированной молодёжи. Владел небольшой фермой, унаследованной от отца.

Праворадикальный лидер

Артур Сирк придерживался национал-социалистических взглядов: был убеждённым антикоммунистом и антисоветистом; в то же время жёстко критиковал правящую буржуазную элиту, поддерживал аграрную реформу и экспроприацию крупного землевладения, требовал активной социальной политики, поддержки малоимущих и безработных. Он выступал против государственных старейшин Константина Пятса (которого считал выразителем интересов «земельных баронов»), Аугуста Рея, Отто Штрандмана (к которым был враждебен как к социалистам).

В 1929 по инициативе Сирка была учреждена Лига ветеранов Освободительной войны, известная также как Движение вапсов. Эта ветеранская организация отличалась повышенной степенью правой политизации. Вапсы во многом напоминали европейские движения раннего фашизма, в особенности финских лапуасцев, с которым поддерживали тесные организационно-политические связи.

Формальным председателем Движения был генерал Андрес Ларка, реальным лидером — Артур Сирк. Под его руководством вапсы обрели заметную популярность. Организация вышла далеко за рамки ветеранской и претендовала на государственную власть. Представительства в Рийгикогу вапсы не имели, но вели активную внепарламентскую работу, ориентируясь на плебисцитарные методы. На референдуме 1932 им удалось добиться отклонения конституционного проекта.

Переворот, арест, эмиграция

На выборах 1934 ожидалось избрание генерала Ларки государственным старейшиной Эстонии. Дабы избежать прихода вапсов к государственной власти, 12 марта 1934 Константин Пятс при поддержке генерала Лайдонера совершил государственный переворот и установил собственную диктатуру. Лидеры и активисты вапсов, в том числе Артур Сирк, были арестованы по обвинению в заговоре.

11 ноября 1934 Артур Сирк сумел бежать из тюрьмы при помощи сочувствовавшего вапсам охранника. Некоторое время он скрывался в Таллинне, в начале декабря через Латвию перебрался в Финляндию. Ему оказали помощь союзники из Патриотического народного движения (IKL, создано после запрета Движения Лапуа), актвисты которого участвовали в деятельности эстонских вапсов. Туда же перебрались жена и дочь Сирка.

5 декабря 1934 полиция Финляндии дала Сирку разрешение на проживание в Лохье — при условии отказа от политической деятельности. Однако Сирк нарушил это обязательство, попытавшись организовать попытку вапсовского контрпереворота в Эстонии в декабре 1935. Был заранее составлен список членов правительства, которое Сирк намеревался возглавить (в частности, пост министра образования отводился Хяльмару Мяэ).

После подавления мятежа Артур Сирк вынужден был уехать из Финляндии. Некоторое время он прожил в Швеции, в январе 1936 отправился в Великобританию, затем в Нидерланды и оттуда в Люксембург. Обосновался в Эхтернахе. Эстонские власти выдвигали требование об экстрадиции Сирка.

Кончина и память

31 июля 1937 Артур Сирк получил смертельные травмы при падении из окна. Через день он скончался. Люксембургская полиция провела расследование, по результатам которого был сделан вывод о самоубийстве по причине болезни Бехтерева и психологической подавленности. Существует версия об убийстве Сирка агентами Пятса, но документальных подтверждений она не имеет.

Похороны Артура Сирка состоялись в Хельсинки на кладбище Хиетаниеми. Его могила расположена недалеко от захоронений президентов Финляндии Маннергейма и Реландера. Панихиду служил пастор Элиас Симойоки, один из лидеров IKL, политический соратник Сирка.

Хильда Ирена Сирк, вдова Артура Сирка, в декабре 1939 перебралась в из Хельсинки в Эстонию. Впоследствии она вернулась в Финляндию, где скончалась в 1984. Этель Вивиан Бильстрём, дочь Артура Сирка, жила в Швеции, скончалась в 2007.

В 2012 эстонский писатель Ингвар Лухаяэр написал роман Munamäe lahing. Ajalooline jutustus sellest, mis oleks juhtunud, kui Eesti oleks 30-ndail aastail tõsiselt kaitseks valmistunud ja vene agressioonile otsustavalt vastu astunud (Битва при Мунамяэ. Историческое повествование о том, что бы произошло, если бы в Эстонии 1930-х серьёзно подготовились к защите от российской агрессии) в жанре альтернативной истории. В смоделированной автором ситуации Артур Сирк становится главой эстонского правительства 1930-х годов, и под его руководством эстонские войска одерживают победу в конфликте с СССР. (При этом невестой Сирка фантастическим образом является известная писательница Советской Эстонии Айра Кааль.).

Артур Сирк остаётся авторитетной фигурой для ультраправых националистов современной Эстонии.

Отрывок, характеризующий Сирк, Артур

После первого монолога всё общество встало и окружило m lle Georges, выражая ей свой восторг.
– Как она хороша! – сказала Наташа отцу, который вместе с другими встал и сквозь толпу подвигался к актрисе.
– Я не нахожу, глядя на вас, – сказал Анатоль, следуя за Наташей. Он сказал это в такое время, когда она одна могла его слышать. – Вы прелестны… с той минуты, как я увидал вас, я не переставал….
– Пойдем, пойдем, Наташа, – сказал граф, возвращаясь за дочерью. – Как хороша!
Наташа ничего не говоря подошла к отцу и вопросительно удивленными глазами смотрела на него.
После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.
Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал:
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.


Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.