Смит, Гарри (генерал)

Сэр Гарри Джордж Уэйклин Смит (англ. Harry George Wakelyn Smith; 28 июня 1787, Кембриджшир — 12 октября 1860) — британский колониальный губернатор и верховный комиссар.

Биография

Начиная с 1808 года принимал участие в Наполеоновских войнах (был майором при Ватерлоо) и других сражениях.

В 1829 году назначен исполняющим обязанности квартирмейстера Капской провинции. В 1835 году сыграл решающую роль в 6-й приграничной войне против кафров.

В 1840 году покинул Южную Африку и был назначен адъюнкт-генералом британских войск в Британской Индии. Однако уже 1 декабря 1847 года вернулся туда в должности губернатора и верховного комиссара и 23 декабря провозгласил кафрские земли британской территорией. В следующем году посетил земли к северу от Оранжевой реки и провозгласил 3 февраля 1848 года область между реками Оранжевой и Вааль британской территорией, разгромив буров в сражении при Боомплатс. 14 марта 1849 года он объявил о договорённости о суверенитете Оранжевой республики. 31 марта 1852 года его сменил в должности сэр Джордж Каткарт, а 1 июня того же года он возвратился в Англию, где и умер 8 лет спустя.

Наследие

В честь него названы города Гаррисмит и Смитфилд в южноафриканской провинции Фри-Стейт. Посёлок Форсмит (af:Fauresmith) назван в честь него и проповедника Ф. Э. Фора, а посёлок Ладисмит в Западно-Капской провинции и город Ледисмит в провинции Квазулу-Натал — в честь его жены.

Посёлок Аливаль-Норд также обязан ему своим названием в память о сражении при Аливале (en:Battle of Aliwal) в Индии, которое он выиграл в 1846 году.

Литература

• Albertyn, C.F. dr. (hoofred.). 1972. Die Afrikaanse Kinderensiklopedie. Kaapstad: Nasou.
• Raper, P.E. 1987. Dictionary of South African Place Names. Johannesburg: Lowry Publishers.

Отрывок, характеризующий Смит, Гарри (генерал)

В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!