Сражение при Бристо-Стейшен

Сражение при Бристо-Стейшен
Основной конфликт: Гражданская война в Америке
карта района боевых действий
Дата	14 октября 1863 года
Место	округ Принс-Уильям, Виргиния
Итог	Победа Союза
Противники
США КША
Командующие
Говернор Уоррен Эмброуз Хилл
Силы сторон
8 383 17 218
Потери
540 1 380

Сражение при Бристо-Стейшен (англ. The Battle of Bristoe Station) произошло 14 октября 1863 года около станции Бристо (Виргиния) и было частью кампании Бристоу в ходе американской гражданской войны. Корпус Эмброуза Хилла атаковал арьергард федеральной армии, но неожиданно встретил II корпус Потомакской армии, и его атака была отбита с большими потерями. Наступление темноты помешало Хиллу повторить атаку и позволило Уоррену отвести войска за реку Броад-Ран.

Предыстория

После неудачной Гетисбергской кампании генерал Ли отвёл Северовирджинскую армию на рубеж реки Рапидан. К 10 августа в его распоряжении было всего 58 000 человек, и за август добавилось ещё 2600. В начале сентября руководство Конфедерации отправило две дивизии (Худа и Мак-Лоуза) под командованием Лонгстрита на запад, на помощь армии Брэгга, и Ли в распоряжении Ли осталось всего 46 000 человек. Одновременно оказалась ослаблена и федеральная Потомакская армия — около 25 сентября на запад были отправлены два корпуса: XI и XII.

Несмотря на плохое состояние армии, Ли задумал наступление — ему надо было предотвратить переброску дополнительных подкреплений на запад и освободить от федеральной оккупации северные округа Вирджинии. Так как атаковать армию Мида во фронт не представлялось возможным, он задумал фланговый обход его позиций. 9 октября Ли начал свой марш. Мид, узнав о наступлении противника, начал отвод армии к Сентервилю. 13 октября корпус Ричарда Юэлла вошёл в Уоррентон. В ночь на 14 октября Стюарт сообщил генералу Ли, что колонна федеральной армии отступает вдоль железной дороги на станцию Бристо. Ли увидел в этом шанс атаковать хвост отступающей армии и приказал двум корпусам выступить на перехват противника: корпусу Хилла следовало идти через Нью-Балтимор и Гринвич на Бристо, а корпусу Юэлла — через Оберн и Гринвич. Корпуса встретились в Гринвиче, откуда Хилл повел свой прямо на Бристо, а Юэлл, хорошо знакомый с местностью, направил корпус сельскими дорогами по параллельному курсу, правее Хилла. генерал Ли следовал вместе с корпусом Юэлла.

Сражение

Днем 14 октября III корпус Северовирджинской армии (Эмброуза Хилла) приблизился к станции Бристо. Хилл увидел арьергардную бригаду V корпуса впереди за рекой Броад-Ран и приказал Генри Хету развернуть свою дивизию, перейти реку и атаковать противника. Для этой атаки были выбраны две бригады: бригада Джона Кука на правом фланге и бригаду Уильяма Киркланда на левом. Позади Киркланда встала бригаду Генри Уокера — бывшая бригада Брокенбро..

Бригада Киркланда насчитывала 1500 человек, а бригада Кука, лишь недавно введённая в дивизию Хета, насчитывала 2 500 человек и была одной из самых крупных в армии.

В то же время — около 15:00 — батарея Поге открыла огонь по противнику.

Впоследствии Хилл признал, что начал атаку слишком поспешно, и не разведал ситуацию на своем правом фланге. По его словам, он предполагал, что это в основном зона ответственности корпуса Юэлла.

В это время II корпус Говернора Уоррена двигался вдоль дороги Оранж-Александрия на соединения с V корпусом. Впереди шла дивизия Александра Уэбба (около 3000 чел.), за ней дивизия Хайса, а дивизия Колдуэлла шла в арьергарде. Уэббу было приказано идти слева от дороги, а дивизии Хайса — справа. Сам Уоррен находился при дивизии Колдуэлла. Когда батарея Поге открыла огонь, Уоррен понял, что противник совсем близко, слева от него, и хочет захватить переправу. Дивизия Уэбба перешла на правую сторону дороги и ускоренным шагом направилась вперед, к переправе. Она успела дойти до неё, и Уэбб отправил 82-й нью-йоркский полк за реку, чтобы удержать там плацдарм. Одновременно он отправил 1-й минессотский полк навстречу противнику, развернув его в стрелковую цепь.

На противоположную сторону реки успела перейти также батарея «В» род-айлендского полка лёгкой артиллерии под командованием лейтенанта Фреда Брауна, которая состояла из четырёх «Наполеонов». Браун оказался на позиции, очень удобной для ведения флангового огня по противнику.

Одновременно Уэбб развернул полки фронтом на запад. Он хотел занять высоты восточнее дороги, но Уоррен, который оценил преимущества железнодорожной выемки, скомандовал: «Скажите генералу Хайсу встать с левого фланга — ускоренным маршем, у железнодорожной выемки!».

Как только бригады Хета двинулись вперед, генерал Кук неожиданно услышал выстрелы со стороны своего правого фланга, где проходила железная дорога Оранж-Александрия. Кук приостановил атаку, развернул вправо две роты и сообщил о происходящем Хиллу. Тот, однако, решил, что сможет прикрыть фланг дивизии Хета силами подходящей дивизии Ричарда Андерсона, поэтому приказал Куку продолжать атаку. Задержка длилась 10 или 15 минут, после чего бригады снова пошли в наступление. Однако, фланговый огонь стал таким плотным, что Кук вынужден был развернуть свою бригаду фронтом к железной дороге; Киркланд развернул бригаду так же. Обе бригады пошли в атаку на противника, занявшего позицию вдоль железнодорожного полотна, не зная, что атакуют весь федеральный II корпус. При этом бригада Уокера продолжала наступление на запад и успела перейти Броад-Ран.

Согласно Фриману, в наступлении участвовали только бригады Киркланда и Кука, а дивизия Генри Уокера подошла в конце. Однако Френсис Уокер, участник событий на стороне севера, пишет, что Киркланд и Кук наступали в первой линии, а бригады Уокера и Дэвиса прикрывали их с фланга.

Между тем на высоте в тылу Кука развернулась батарея Мак-Интоша из семи орудий. Северокаролинцы Киркланда и Кука атаковали позиции федерального генерала Уэбба, при этом их боевая линия оказалась длиннее федеральной и они сумели обойти фланги Уэбба: 47-й и 11-й северокаролинские полки атаковали 82-й нью-йоркский на правом фланге Уэбба во фланг и тыл, но батарея Брауна дала по ним несколько залпов картечью, что помогло 82-му устоять. В это время были ранены оба бригадных генрала: Кук в ногу, а Киркланд в руку. Место Киркланда занял полковник Синглтари (командир 44-го северокаролинского), а место Кука занял полковник Эдвард Холл (командир 46-го северокаролинского). Южанам удалось так же поколебать ряды бригады полковника Джеймса Малона, который был убит в этом бою (бригаду принял полковник Энсел Уасс), но все же бригада удержала позицию.

Офицер роты G 27-го северокаролинского полка писал в письме, что вся бригада потеряла 700 человек, а его полк — 300 человек.

Отступление северокаролинцев оставило батарею Мак-Интоша без прикрытия, она попала под контратаку федералов и потеряла пять орудий. На помощь Куку и Киркланду подошла бригада Генри Уокера, но было уже поздно.

В это время подошла дивизия Колдуэлла и примкнула слева к дивизии Хайса. Бригада Кэролла из дивизии Хайса осталась охранять переправу через Кэттл-Ран на случай появления корпуса Юэлла.

Положение Уоррена было сложным — на помощь Хету подошла дивизия Ричарда Андерсона, и теперь южане серьёзно превосходили противника по численности, а между тем на подходе была дивизия Кадмуса Уилкокса. Было 16:30. Генерал Андерсон послал в наступление бригады Эдварада Перри и Кэрнота Посей. Они атаковали левый фланг дивизии Хайса и правый фланг дивизии Колдуэлла, однако успеха не достигли и отошли, при этом был смертельно ранен генерал Посей.

Когда отступили бригады Андерсона, с юга показались передовые части корпуса Юэлла. Однако, уже темнело и продолжать бой не имело смысла.

Последствия

Темнота спасла корпус Уоррена от уничтожения. Под покровом ночи его полки оставили позиции и отошли за Броад-Ран в полной тишине — солдатам запретили говорить вслух. За тот день, включая перестрелку под Оберном, корпус потерял 31 офицера и 354 рядовых убитыми и ранеными, 2 офицеров и 159 человек пленными. Из федеральных полков сильнее всего пострадал 42-й нью-йоркский, на участке которого южанам удалось прорвать оборону.

Френсис Уокер писал, что корпус Уоррена был на грани уничтожения. Если бы он не успел вовремя развернуться на позиции, то «конфедераты захватили бы железную дорогу, и тогда федеральным частям пришлось бы занимать хребет к югу от дороги, отдавая переправу через Броад-Ран в руки врага, который, учитывая наступление Андерсона на наш левый фланг, вскоре захватил бы переправу через Кэттл-Ран… что означало бы не что иное как полный разгром корпуса».

Достижения корпуса Уоррена генерал Мид отметил в специальном приказе:

Штаб-квартира Потомакской армии 15 октября 1863 Генеральный приказ № 96 Главнокомандующий уведомляет армию, что авангард в составе Второго корпуса был атакован вчера на марше во фланг. Противник, после ожесточённого боя, был отбит, потерял батарею из пяти орудий, два знамени и четыреста пятьдесят пленных. Способности и расторопность генерал-майора Уоррена, а также храбрость солдат и офицеров Второго корпуса достойна самой высокой оценки. По распоряжению генерал-майора Мида С. Уильямс, генерал-адъютант Оригинальный текст (англ.)   – Headquarters, Army of the Potomac, October 15, 1863. [General Orders, No. 96.] The Major-General Commanding announces to the army that the rear-guard, consisting of the Second Corps, was attacked yesterday while marching by the flank. The enemy, after a spirited contest, was repulsed, losing a battery of five guns, two colors, and four hundred and fifty prisoners. The skill and promptitude of Major-General Warren, and the gallantry and bearing of the officers and soldiers of the Second Corps, are entitled to high commendation. By command of Major-General Meade. S. Williams, Assistant Adjutant- General. — Walker, Francis A. History of the Second Army Corps in the Army of the Potomac. New York: C. Scribner's Sons, 1886 С. 363

Корпус Хилла потерял 782 солдат и офицеров убитыми и ранеными. Всего было потеряно 1302 человека. Бригада Киркланда потеряла 602 человека, 40 % своего состава, бригада Кука — 700 человек, 27 % состава. Почти половину потерь Киркланда составили пленные — 277 человек.

Северовирджинская армия была возмущена произошедшим. Генералов обвиняли в неумелом руководстве войсками, а президент осудил Хилла за недостаточную бдительность. Сам Хилл утром явился к генералу Ли и изложил ему ход событий, приняв всю вину на себя. Он был сильно расстроен произошедшим, и генерал Ли в итоге сказал: «Хорошо, хорошо, генерал, похороните этих бедных парней и больше не будем об этом».

Литература

• Henderson, William D. The Road to Bristoe Station: Campaigning with Lee and Meade, August 1-October 20, 1863. Lynchburg, VA: H. E. Howard, 1987. ISBN 978-0-930919-45-0.
• Hess, Earl J. Lee's Tar Heels: The Pettigrew-Kirkland-MacRae Brigade. — Univ of North Carolina Press, 2002. — 434 p. — ISBN 0807826871.
• Tighe, Adrian G. The Bristoe Campaign: General Lee’s Last Strategic Offensive with the Army of Northern Virginia, October 1863. Xlibris, 2011. ISBN 978-1-4568-8869-5.
• Walker, Francis A. History of the Second Army Corps in the Army of the Potomac. New York: C. Scribner’s Sons, 1886. OCLC 287902026.

Ссылки

• [www.encyclopediavirginia.org/Bristoe_Station_Battle_of Статья в вирджинской энциклопедии]
• [penelope.uchicago.edu/Thayer/E/Gazetteer/People/Robert_E_Lee/FREREL/3/10*.html Can the Offensive Be Resumed?] — глава из книги Дугласа Фримана «R. E. Lee».
• [www.civilwar.org/battlefields/bristoestation/maps/bristoestationmap.html Карта сражения при Бристо-Стейшен]
• [www.historyofwar.org/articles/battles_bristoe_station.html Подборка карт сражения]

Отрывок, характеризующий Сражение при Бристо-Стейшен

– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.