Столица, Евгений Иванович

Евгений Иванович Столица
Евгений Иванович Столица на борту ледокола "Ермак", 1899г.
Дата рождения:	8 января 1870(1870-01-08)
Место рождения:	с. Будеи (ныне Кодымский район, Одесская область)
Дата смерти:	26 августа 1929(1929-08-26) (59 лет)
Место смерти:	Москва
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР

Евгений Иванович Столица (08.01.1870, с. Будеи, ныне Кодымского района Одесской области — 26.08.1929, Москва) — российский художник, академик.

Биография

Родился в семье лесничего. Первоначальное художественное образование получил в одесском реальном училище (1888) у Г. А. Ладыженского. Жил в Петербурге.

• С 1888 посещал занятия в ИАХ, сначала в качестве вольнослушателя, с 1890 — постоянного ученика у М. К. Клодта.
• В 1891 был награждён малой серебряной медалью.
• В 1893 — малой и большой серебряными медалями.
• В 1893 за картину «Деревенская идиллия» получил звание классного художника второй степени.
• В 1893 за картину «Спуск к морю» был удостоен денежной премии Общества поощрения художеств.
• В 1894—1897 состоял стипендиатом Высшего художественного училища живописи, скульптуры и архитектуры при ИАХ в мастерской А. И. Куинджи.
• В 1896 году известный собиратель произведений русского искусства П. М. Третьяков приобрел для своей галереи с выставки учеников Академии художеств картину Е. И. Столицы «На реке Рось близ могилы Шевченко». В этом же году Общество поощрения художеств присудило ему премию за успехи в живописи.
• В 1897 за картины «На берегу», «Ночной покой», «В саду» получил звание художника.
• С 1892 участвовал в выставках Товарищества южнорусских художников и Весенних выставках в залах ИАХ.
• В 1890-х — 1900-х много путешествовал по Волге, Днепру, Каспийскому и Чёрному морям.
• В 1896 вместе с художником К. Х. Вроблевским совершил поездку на Крайний Север; участвовал в плавании ледокола «Ермак» под руководством адмирала С. О. Макарова, посетил Швецию, Норвегию, Англию.
• В 1898 вместе с другими учениками Куинджи совершил поездку в Германию, Францию и Австрию, организованную Куинджи.
• В 1899 вновь побывал в Англии, откуда на ледоколе «Ермак» совершил ещё две полярные экспедиции.
• В 1904 был откомандирован в штаб адмирала Макарова в Порт-Артур, работал над серией батальных картин.

Представлял свои работы на Всемирной выставке в Париже (1900). Был членом и экспонентом Мюнхенского Сецессиона (с 1905).

• В 1905 за картину «Зима» получил бронзовую медаль на Международной художественной выставке в Льеже.
• В 1906 награждён золотой медалью на Международной художественной выставке в Мюнхене.
• В 1908 стал одним из основателей Общества художников имени А. И. Куинджи, неоднократно удостаивался премиями на его конкурсах.
• В 1909 стал академиком.
• В 1916—1922 жил в Ананьеве Херсонской губернии, в 1922—1924 — в Сергиевом Посаде (работал хранителем музея Троице-Сергиевой лавры, занимался реставрацией икон), с 1924 жил и работал в Москве. Являлся членом объединений АХРР (с 1922), «Клич» (с 1924).

В память о нём были организованы выставки его произведений в Москве (1963), Одессе (1976). Его работы находятся во многих музейных собраниях, в том числе в Государственной Третьяковской галерее, Самарском областном художественном музее, Одесском художественном музее, 61 работа в Череповецком музейном объединении, 1 работа в Пензе, 1 работа в Художественной галерее Фонда поколений в Ханты-Мансийске.

Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Литература

• Куинджи и его ученики, Л., 1973;
• [encblago.lfond.spb.ru/showObject.do?object=2806450191 Общество имени А. И. Куинджи]

Ссылки

• [sovizo.ru/painters?pId=166 Столица Евгений Иванович (1870—1929)]
• [otkritka-reprodukzija.blogspot.com/2008/05/1870-1929.html Столица Евгений Иванович (1870—1929)]
• [agniart.ru/rus/item-14013 В июле, 1897 Столица Евгений Иванович]
• [www.shishkin-gallery.ru/auction_20081122_lot28.html#bottom Зима. Заброшенная беседка, 1900 Столица Евгений Иванович ]
• [www.art-catalog.ru/picture.php?id_picture=13340 Осень, 1905 Столица Евгений Иванович]
• [www.admhmao.ru/galereya/images/givop/e_133.htm Закат. Мельница, 1906 Столица Евгений Иванович]

Отрывок, характеризующий Столица, Евгений Иванович

В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.