Терентьев, Михаил Африканович

Михаил Африканович Терентьев
Место смерти	Санкт-Петербург
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	Генеральный штаб
Звание	генерал-лейтенант
Сражения/войны	Крымская война, Туркестанские походы, Русско-турецкая война 1877—1878
Награды и премии	Орден Святого Станислава 3-й ст. (1869), Орден Святого Станислава 2-й ст. (1877), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1877), Орден Святой Анны 2-й ст. (1878), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1887),

Михаил Африканович Терентьев (1837—1909) — генерал-лейтенант, военный востоковед и историк, лингвист, юрист.

Биография

Родился 8 января 1837 года, из дворян Воронежской губернии. Начальное образование получил в Воронежском кадетском корпусе, после чего, в 1853 году перевёлся в Константиновский кадетский корпус. 18 ноября 1855 года выпущен корнетом в 11-й уланский Чугуевский полк и в начале 1856 года находился в Крыму, где принял участие в завершающих делах Восточной войны. 25 октября 1860 года произведён в поручики. В 1862 г. поступил в Николаевскую Академию Генерального штаба. Военно-востоковедное образование получил на учебном отделении Азиатского департамента МИД (1864—1866) по арабскому и турецкому разряду.

Произведённый 19 июня 1864 года в штабс-капитаны Терентьев в том же году окончил курс наук в Академии и назначен в Главное управление Генерального штаба «для письменных работ» (1865). В период службы в Петербурге увлекался военно-техническими разработками: в 1864 году им изобретена и одобрена (но не введены в употребление) отражательная буссоль с вращающимися диоптрами и транспортир-эккер, а в 1866 году — игольчатое ружье с полуметаллическим патроном. Переведен на службу в штаб Харьковского военного округа (1866). Переведен в Западно-Сибирский военный округ «для занятий по части Генерального штаба» (июнь 1867). Назначен в распоряжение Туркестанского генерал-губернатора, старший помощник Аулиэатинского уездного начальника (сентябрь 1867).

В период службы в Туркестане, с отличием сражался в кампаниях 1867 и 1868 годов против Бухарского ханства был награждён орденом св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом и 18 августа 1869 года произведён в ротмистры. С того же времени начинаются его учёные занятия. Так, уже в 1867 году в Санкт-Петербурге был издан составленный им «Толмач — спутник русских воинов (русско-турецко-сербско-греческий языки)». Назначен чиновником особых поручений при начальнике Зеравшанского округа (1869), старший помощник Ходжентского уезда (1870), старший помощник Чимкентского уездного начальника (март 1871), прикомандирован временно к окружному штабу «для занятий» (июнь 1871).

Состоя при штабе Туркестанского генерал-губернатора Терентьев принимал участие в разработке плана предстоящего в 1873 году похода против Хивинского ханства. В самом походе ему не довелось участвовать, поскольку летом 1873 года был командирован в Санкт-Петербург, где поступил в Военно-юридическую академию, которую окончил в 1875 году по 1-му разряду и 21 октября он получил чин майора с переименованием в капитаны военно-судебного ведомства.

Еще во время службы в Средней Азии Терентьеву Туркестанским генерал-губернатором К. П. фон Кауфманом было поручено составить очерк истории завоевания этого края. Однако работа осталась незавершённой и впоследствии на её основе Терентьев создал две книги: «Россия и Англия в борьбе за рынки» (СПб., 1875) и «Россия и Англия в Средней Азии» (СПб., 1875), обе они были переведены на английский язык и изданы в Калькутте.

При подготовке к русско-турецкой войне на Балканах Терентьеву было поручено составление армейских разговорников для Балканского театра, что с успехом им было выполнено и в начале 1877 года «Военный переводчик (русско-турецко-румынско-болгарский)» был напечатан в Санкт-Петербурге и разослан в войска.

За боевые отличия против турок Терентьев в 1877 году был награждён орденами св. Станислава 2-й степени с мечами и бантом и св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, а в следующем году получил орден св. Анны 2-й степени.

28 декабря 1880 года Терентьев был назначен военным следователем Виленского военного округа, 12 апреля 1881 года произведён в подполковники, 8 апреля 1884 года получил чин полковника, с 31 октября 1887 года он был помощником военного прокурора Виленского военного округа и тогда же получил орден св. Владимира 3-й степени.

С 10 апреля 1888 года Терентьев занимал должность военного судьи Варшавского военно-окружного суда и 30 августа 1894 года был произведён в генерал-майоры. 16 мая 1895 года он был перемещён на ту же должность в Туркестанский военный округ. С 1900 года он являлся военным судьёй Виленского военного округа. В 1902 году Терентьев вышел в отставку с производством в генерал-лейтенанты.

Скончался М. А. Терентьев в Санкт-Петербурге 19 марта 1909 года, похоронен на Волковом православном кладбище.

Сочинения

Находясь в отставке Терентьев напечатал свой главный труд — «Историю завоевания Средней Азии» в трёх томах (СПб., 1903—1906). Среди прочих литературных трудов Терентьева известны:

• [elib.shpl.ru/ru/nodes/8913-terentiev-m-a-statisticheskie-ocherki-sredne-aziatskoy-rossii-spb-1874#page/1/mode/grid/zoom/1 Статистические очерки Средне-Азиатской России.] — СПб., 1874. — 129 c
• «Русская азбука для школ в Средней Азии». СПб., 1875
• «Руководство для учителей к обучению в школах Средней Азии одновременно письму и чтению по русской азбуке». СПб., 1875
• «Грамматики турецкая, персидская, киргизская и узбекская». СПб., 1875
• «Хрестоматии турецкая, персидская, киргизская и узбекская». СПб., 1876
• [elib.shpl.ru/ru/nodes/15168-terentiev-m-a-rossiya-i-angliya-v-borbe-za-rynki-spb-1876#page/1/mode/grid/zoom/1 Россия и Англия в борьбе за рынки.] — СПб., 1876. — 264 с.
• Терентьев М. [vivaldi.nlr.ru/pm000020463/view#page=137 Взятие Карса 6 ноября] // Иллюстрированная хроника войны. Приложение к «Всемирной иллюстрации» : журнал. — 1878. — № 67. — С. 135—136.
• Терентьев М. [vivaldi.nlr.ru/pm000020463/view#page=140 Взятие Карса 6 ноября (продолжение)] // Иллюстрированная хроника войны. Приложение к «Всемирной иллюстрации» : журнал. — 1878. — № 68. — С. 138—139, 142—143.
• Терентьев М. [vivaldi.nlr.ru/pm000020463/view#page=157 Взятие Карса 6 ноября (окончание)] // Иллюстрированная хроника войны. Приложение к «Всемирной иллюстрации» : журнал. — 1878. — № 70. — С. 155.
• «На прощанье с Средней Азией. Новые военные песни». Ташкент, 1873
• «Начало революции в России 9-го января 1905 года». СПб., 1906
• «Краткий русско-турецкий словарь с отделением грамматики». Тифлис, 1912

Источники

• Послужной список генерал-майора Терентьева М. А. по сост. на 6 февраля 1901 г. РГВИА, ф. 409, оп. 1, д. 67 — 803 (1901 г.).
• Басханов М. К. Русские военные востоковеды до 1917 г. Биобиблиографический словарь. М., Восточная литература, 2005,с. 233—235.
• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том II. Л—Я. М., 2009
• Глиноецкий Н. П. Исторический очерк Николаевской академии Генерального штаба. СПб., 1882
• Список генералам по старшинству. Составлен по 1 сентября 1896 года. СПб., 1896
• Терентьев, Михаил Африканович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Лунин Б. В. Из истории русского востоковедения и археологии в Туркестане. Туркестанский кружок любителей археологии (1895—1917 гг.). Ташкент, Академия Наук УзССР, 1958, с. 60, 153, 261, 264, 292.
• Собственные сочинения М. А. Терентьева

Отрывок, характеризующий Терентьев, Михаил Африканович

– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.