Уде, Вильгельм

Вильгельм Уде (нем. Wilhelm Uhde; 28 октября 1874, Фридеберг, в настоящее время Стшельце-Краеньске, Польша — 17 августа 1947, Париж) — немецкий писатель, художественный критик и коллекционер еврейского происхождения.

Биография

Вильгельм Уде изучал юриспруденцию в Мюнхене и Швейцарии, затем в самом начале ХХ столетия едет в Италию, проживал во Флоренции, где занимался изучением истории искусств. В 1904 году переезжает в Париж. Здесь он открывает ещё неизвестных художественной критике Пабло Пикассо и Жоржа Брака, скупает их полотна и выставляет их в художественной галерее на Монмартре. В 1909 году Пикассо написал портрет Уде.

Был недолго (1908—1910) женат на художнице Соне Терк, которая после развода с Уде вышла замуж за Робера Делоне.

Прославился кроме этого тем, что первым открыл талант Анри Руссо и Камилла Бомбуаза, а также целого ряда других мастеров «наивного искусства». Ему принадлежит первая монография о Руссо (1911).

В 1914 году, с началом Первой мировой войны, коллекция В.Уде была во Франции конфискована, и он уезжает из этой страны. Возвращается лишь в 1924 году.

С приходом в Германии к власти нацистов как еврей был лишён немецкого гражданства. Практически до самой смерти проживал на юге Франции, в том числе и в годы Второй мировой войны. В 1934 году устроил в парижской галерее Пьера первую выставку Бальтюса.

Творчество

В. Уде оставил после себя несколько книг по теории искусства и по художественным направлениям, появившимся в первой половине ХХ столетия.

Книги

• Picasso et la tradition française (1928)
• Fünf primitive Meister: Rousseau, Vivin, Bombois, Bauchant, Seraphine (1947, англ и франц. пер. 1949)
• Wilhelm Uhde: Von Bismarck bis Picasso: Erinnerungen und Bekenntnisse. Römerhof Verlag, Zürich 2010, ISBN 978-3-905894-06-6 (Autobiographie mit einem kommentierenden Essay von Prof. Dr. Bernd Roeck).

Образ в искусстве

В фильме французского кинорежиссёра Мартена Прово Серафина, посвященном наивной художнице Серафине Луи (2008, 9 номинаций на премию Сезар, см.: [www.imdb.com/title/tt1048171]), роль Вильгельма Уде исполнил Ульрих Тукур.

Литература

Brodskaja N., Naive Kunst. New York, 2001.

Ссылки

• [www.kubisme.info/kb111.html Биография]  (нид.)

Отрывок, характеризующий Уде, Вильгельм

Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.