Феофил (Ионеску)
 |
В данной биографической статье не указано мирское имя данного епископа. Вы можете помочь проекту, добавив его
|
| Архиепископ Феофил Arhiepiscopul Teofil<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 26 декабря 1954 — 10 марта 1972 | ||
| Церковь: | Русская православная церковь заграницей | |
| Рождение: | 14 октября 1894 село Бобок, жудец Бузэу, Румыния | |
| Смерть: | 9 мая 1975 (80 лет) Париж, Франция | |
| Епископская хиротония: | 26 декабря 1954 | |
Архиепи́скоп Фео́фил Ионе́ску (рум. Arhiepiscopul Teofil Ionescu; 14 октября 1894, село Бобок, жудец Бузэу, Румыния — 9 мая 1975, Париж, Франция) — епископ Румынской православной церкви, до 1972 года — епископ Русской православной церкви заграницей с титулом «епископ Севрский», управляющий Румынскими приходами РПЦЗ.
Биография
В 1910 году окончил церковную певческую школу в Бужау.
В 1915 году поступил в Тисманский монастырь, где принял монашеский постриг и посвящение во иеродиакона.
В 1918 году становится протопсалтом кафедрального собора в Бухаресте, а в 1921 году возедён в сан священника. Назначен ректором Патриаршей певческой школы и помощником настоятеля Патриаршего собора в Бухаресте.
В 1925 году основал и возглавил Православную миссионерскую ассофиацию им. Патриарха Мирона, выпускал церковный журнал «Cuvânt bun». Он также основал дом для престарелых и столовую для бедных.
В 1928 году окончил Семинарию митрополита Нифонта в Бухаресте с степенью лиценциата богословия за диссертацию «Жизнь и творчество митрополита Киевского Петра Могилы» (Viaţa şi opera Mitropolitului Petru Movilă al Kievului).
С 1928 года — священник (preot titular) митрополичьего Собора в Бухаресте.
В 1938 году Патриархом Митроном назначен настоятелем Румынского храма Святых Архангелов в Париже.
В 1942 году награждён саном митрофорного архимандрита, редкого отличия в Румынской Церкви.
В 1945 году коммунистические власти, получившие контроль на Церковью в Румынии принудили удалить архимандрита Феофила с должности свяженника в парижском приходе. Он переехал в США и стал священником в Румынской Церкви Святого Симеона в Детройте. Он был избран президентом Епархиального совета. В то время правящий архиерей Румынской епархии в Америке не смог вернуться в свою епархию из Румынии из за запрета властей страны на выезд.
В 1946 году митрополит Румынской православной церкви Виссарион (Пую) был заочно приговорён румынскими властями к смертной казни. Приход Святых Архангелов в Париже стал место притяжения для румынских беженцев, и именно его митрополит Виссарион сделал кафедрой Румынской Православной епархии Западной Европы. Усилия коммунистических властей подчинить себе приход Святых Архангелов в Париже подтолкнули верующих разорвать канонические отношения с Румынским Патриархатом. Впоследствии епархия на правах автономии вошла в РПЦЗ с сохранением нового стиля, который действовал в Румынской церкви с 1925 года.
В 1954 году митрополит Виссарион выбрал архимандрита Феофила своим преемником, и 26 декабря 1954 года в церкви Святителя Николая в Версале хиротонисан во епископа Серского для архипастырского окормления румынских новостильных приходов в Северной Америке[1]. Хиротонию совершили: митрополит Виссарион (Пую), архиепископ Иоанн (Максимович) и епископ Нафанаил (Львов). Епископ Феофила получил титул «Севрский» (Severineanul на румынском языке), по имени Севра, одного из пригородов Парижа.
1 апреля 1958 года митрополит Виссарион объявил о роспуске своей епархии, объявив что не желает прикрывать именем Церкви политические интересы членов его паствы, и ушёл на покой в деревню Вьель-Мэзон. Его преемником стал епископ Феофил, который возглавлял приходы в Западной Европе и несколько в Соединенных Штатах и Канаде.
В 1958 году епископ Феофил вместе со своей епархией (6-7 приходов) был официально принят митрополитом Анастасием (Грибановским) в юрисдикцию РПЦЗ. При этом был составлен Акт временного присоединения этой епархии к РПЦЗ.
9 (22) декабря 1960 года в Детройте совместно с архиепископом Серафимом Чикагским совершил хиротонию архимандрита Акакия (Паппаса) во епископа Талантийского, восстановив таким образом иерархию для Истинно-православной церкви Греции (Синод Хризостома).
27 февраля 1970 года совместно с епископом Бруклинским Досифеем (Иванченко) и епископом Албанской православной церкви в Америке Христофором (Раду) совершил неканоническую хиротонию во епископа Василупольского Панкратия (Вриониса), запрещённого в священнослужении клирика Американской архиепископии Константинопольского патриархата[2].
В ходе конференции академического общества Дако-Румынии, 6 декабря 1970 года, епископ Феофил помянул имя Папы Римского Павла VI и румынский униатского епископа Василия Кристя[ro], присутствовавшего на литургии, во время Великого входа. Он также помянул среди почивших умершего румынского униатского епископа Клуж-Герлинского Иулия Хоссу.
Когда первоиерарх РПЦЗ митрополит Филарет (Вознесенский) потребовал объяснений, епископ Феофила пытался оправдать свои действия, утверждая, что он сделал это «во имя экуменизма и в рамках борьбы против патриархов Московского и Бухарестского, которые приняли точку зрения бехбожного и даже преступного режима, в том, что они увековечили убийства и гонения против Греко-католической церкви Румынии, под ложным предлогом содействия их интеграции в Православную Церковь».
17 января 1972 года подал прошение Патриарху Румынскому Юстиниану на предмет принятия его в клир Румынской православной церкви. 10 марта того же года прошение было удовлетворено[3].
Будучи полностью отрезанным от румынской эмиграции в Париже, Феофил в разговоре с одним из своих бывших священников, признался, что он совершил серьёзную ошибку, уйдя из Русской Зарубежной Церкви, а в дальнейшем, сказал, что он стал заложником Секуритате.
13 декабря 1974 года согласно постановлению Священного Синода Румынской православной церкви, был возведён в сан архиепископа[3].
Скончался 9 мая 1975 года в Париже[4].
Напишите отзыв о статье "Феофил (Ионеску)"
Примечания
- ↑ [krotov.info/spravki/history_bio/20_bio/karlovch.html Епископ Детройтский Феофил (Ионеску)]
- ↑ [www.anti-raskol.ru/pages/238 Панкратий (Врионис)]
- ↑ 1 2 [translate.google.ru/translate?hl=ru&sl=el&tl=en&u=http%3A%2F%2Fusers.sch.gr%2F%2Fmarkmarkou%2F1975%2Fkoim1975.htm&anno=2 ΕΤΟΣ 1975 Κοιμηθέντες Αρχιερείς] // Сайт Марка Марку
- ↑ [basilica.ro/stiri/9-mai-1975-a-trecut-la-cele-vesnice-in-paris-arhiepiscopul-teofil-ionescu_6676.html 9 mai 1975 — A trecut la cele veşnice în Paris, Arhiepiscopul Teofil Ionescu]
Ссылки
- [orthodoxwiki.org/Theophilus_%28Ionescu%29_of_S%C3%A8vres Theophilus (Ionescu) of Sèvres] (англ.)
- [www.rocorstudies.org/church-people/lives-of-bishops/2009/06/29/archbishop-teofil-ionescu-of-sevres/ Archbishop Teofil (Ionescu) of Sevres]
- [www.ziarullumina.ro/memoria-bisericii/memoria-bisericii-imagini-arhiepiscopul-teofil-ionescu Memoria Bisericii în imagini: Arhiepiscopul Teofil Ionescu]
- [www.crestinortodox.ro/dictionarul-teologilor-romani/teofil-ionescu-84710.html Teofil Ionescu]
- Protoiereu Sorin Petcu [www.ortodoxia.de/html/arhiepiscopul_roman_teofil_ionescu.html Arhiepiscopul român Teofil Ionescu]
Отрывок, характеризующий Феофил (Ионеску)
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
