Фокея (город)
Координаты: 38°40′00″ с. ш. 26°46′00″ в. д. / 38.66667° с. ш. 26.76667° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=38.66667&mlon=26.76667&zoom=14 (O)] (Я)
Фоке́я (др.-греч. Φώκαια) — один из двенадцати ионических городов на западном берегу Лидии в Малой Азии. Фокея была самым северным из ионических городов и располагала двумя удобными портами. В настоящее время на месте Фокеи находится турецкий город Фоча.
По преданию, город основали афиняне под предводительством Дамона и Филогена. Археологические исследования подтверждают, что первые колонисты прибыли из центральной Греции — из Аттики или Фокиды.
Фокея чеканила свои монеты из сплава золота и серебра, которые имели обращение в Малой Азии и регионе Эгейского моря. Фокея была в числе первых городов, которые начали использовать чеканные монеты как платёжное средство. На них был изображён эпоним города — тюлень (греч. Φώκη)[1].
Неплодородные земли, но выгодное географическое положение Фокеи обусловило развитие в ней торговли, рыболовства и мореплавания. Жители Фокеи были известны как искусные мореплаватели и основатели множества колоний и факторий. Геродот приписывает фокейцам открытие Иберии и союзнические отношения с царем Тартесса Арганфонием (1:13). Они основали около 600 года до нашей эры Массалию (Марсель) в устье Роны (Лионский залив) и Алалию (565 год до н. э.) на Кирне (Корсике). Однако разгром флота фокейцев у побережья Корсики положил конец надеждам на их гегемонию в западном Средиземноморье.
Фокея стала первым греческим городом, на который в 546 году до нашей эры напали персы под предводительством полководца Гарпага. В период персидского владычества известны тираны Экскекст, а затем Лаодам, правившие как вассалы персов. Жителям предложили покориться персидскому царю Киру, однако те предпочли эмиграцию на Корсику в соответствии с предсказанием Пифии. Флот фокейских беженцев под предводительством Креонтида[2] прибыл сначала на Хиос, а затем добрался до Алалии. Однако и там фокейцы не задержались надолго. Возмущённые разбоями, восстали местные жители, которых поддержал карфагено-этрусский флот. После битвы за Алалию фокейцы вынуждены были покинуть Корсику, после короткого пребывания в Регии их последним пристанищем стала Элея в Энотрии[3].
В честь Фокеи назван астероид (25) Фокея, открытый в 1953 году в Марсельской обсерватории в память того факта, что фокейцы считаются основателями Марселя.
Напишите отзыв о статье "Фокея (город)"
Примечания
Источники
- Фокея // Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 4 т. — СПб., 1907—1909.
- Фокея // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Большая энциклопедия в 62 томах. Том 55. «Терра». Москва. 2006. ISBN 5-273-00432-2
- Большая Советская энциклопедия в 52 томах
| ||||||
Отрывок, характеризующий Фокея (город)
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
