Ионийский союз

Иони́йский сою́з (др.-греч. κοινὸν τῶν Ἰώνων) — объединение древнегреческих полисов, расположенных на западном побережье Малой Азии — в Ионии.

С самого начала союз имел скорее этнический, чем военно-политический характер. Не был он и амфиктионией, хотя у ионийцев и жителей Эгейских островов был общий культ Посейдона Геликонского — с праздником панионий.

Формирование

Паросская хроника приписывает создание союза Нелею и датирует его 1086—1075 годами до н. э., однако большинство исследователей уверены, что объединение возникло не ранее IX века до н. э.

Сначала в Ионийский союз входило семь городов — Милет, Миунт, Приена, Эфес, Колофон, Лебедос, Теос.

Позже в объединение вошли Хиос и Самос, который сначала был союзником карийцев и лишь впоследствии был захвачен эфесцами.

К союзу также присоединились Клазомены и Эрифры, которые по этническому составу населения были скорее эолийскими поселениями.

Фокею приняли только после того, как она согласилась отдать царскую власть в городе Теосу, а просьба Смирны был отклонена (в союз она вошла только в эллинистические времена). Таким образом, Ионийский союз превратился в классическое «двенадцатиградие» (др.-греч. Δωδεκάπολις).

Совместные мероприятия

Целью союза в первые века его существования было укрепление и расширение власти городов-участников над Анатолийским побережьем. Последним совместным мероприятием такого рода была так называемая Мелийская война (730 г. до н. э.) против карийского города Мелии, который был расположен на мысе Микале. После победы союзников Мелия была разрушена, на её месте было возведено новое святилище Посейдона — Панионион, у которого представители союза в дальнейшем собирались на совещания, а мелийские земли были разделены между победителями.

Однако общая военная акция не превратила Ионийский союз в политическое объединение вроде симмахии: уже в Лелантской войне (720—660 годы до н. э.) его члены присоединились к различным коалициям. Бессильным оказалось объединение и против лидийской и персидской угрозы.

Предложение Фалеса (скорее всего, инспирировано Фрасибулом) превратить союз в единое федеративное государство с административном центром в Теосе не было поддержано членами объединения. Инициативу Бианта учредить столицу встретили откровенно враждебно. В конце концов, разобщённость привела к тому, что все города, которые входили в Ионийский союз, оказались под властью Ахеменидов.

Во время Ионийского восстания 500—494 годов до н. э. союз себя никак не проявил, отдельные полисы присоединялись к нему и действовали вполне самостоятельно. Впоследствии все участники союза вошли в другую симмахию — под эгидой Афин.

Ионийский союз формально продолжал существовать и в эллинистические, и даже в римские времена, однако никакой политической роли больше не играл.

Библиография

• Wilamovitz-Moellendorf U. Panionion // Sitzungsberichte der Preussishen Akademie der Wissenshaften zu Berlin. Philosophish-historische Klasse. 1906
• Cook J. The Greeks in Ionia and the East. New York, 1962
• Caspari M. The Ionian Confederasy // JHS. 1915. Vol. 35
• Roebuck C. The Early Ionian League //ClPh. 1955 . Vol. 50

Отрывок, характеризующий Ионийский союз

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!