Франческини, Дарио

Дарио Франческини Dario Franceschini<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Министр культурного наследия и культурной деятельности Италии
с 22 февраля 2014
Глава правительства:	Маттео Ренци
Президент:	Джорджо Наполитано (2014-2015) Серджо Маттарелла (с 3 февраля 2015)
Предшественник:	Массимо Брай
Министр без портфеля по связям с парламентом и координации деятельности правительства
28 апреля 2013 — 22 февраля 2014
Глава правительства:	Энрико Летта
Президент:	Джорджо Наполитано
Предшественник:	Дино Пьеро Джарда
Преемник:	Мария Элена Боски
Младший статс-секретарь аппарата Совета министров
22 декабря 1999 — 11 июня 2001
Глава правительства:	Джулиано Амато
Предшественник:	Джанклаудио Бресса
Преемник:	Джан Паоло Гоббо
Вероисповедание:	католик
Рождение:	19 октября 1958(1958-10-19) (65 лет) Феррара, Италия
Отец:	Джорджо Аннибале Франческини
Супруга:	Сильвия Бомбарди (1985-2011) Микела Ди Бьязе (с 2014)
Дети:	Катерина, Мария Элена
Партия:	ХДП (до 1994) ХС (1994-1995) ИНП (1995-2002) Маргаритка (2002-2007) ДП (c 2007)
Образование:	Феррарский университет
Профессия:	юрист
Деятельность:	политика
Сайт:	[www.dariofranceschini.it/ iofranceschini.it]

Дарио Франческини (итал. Dario Franceschini; род. 19 октября 1958, Феррара) — итальянский политический и государственный деятель, лидер (национальный секретарь) Демократической партии (21 февраля 2009 — 25 октября 2009).

Биография

Ранние годы

Дарио Франческини — сын Джорджо Аннибале Франческини, христианско-демократического политика 1950-х годов. В возрасте 16 лет основал в научном лицее имени Роити христианско-демократическую организацию, в 1976 году вступил в молодёжную организацию Христианско-демократической партии. Окончил Феррарский университет, где изучал право (написал дипломную работу по истории политической теории).

Политическая деятельность

В лицейские годы основал Демократическую студенческую ассоциацию (Associazione Studentesca Democratica) христианского и центристского направления, позднее вступил в Христианско-демократическую партию, в 1980 году избран в коммунальный совет Феррары, а в 1983 году возглавил в нём партийную фракцию. В 1994 году занял в Феррарской коммуне должность асессора по культуре и туризму, в 1995 году при поддержке «зелёных», Христианско-социальной партии и трудовиков баллотировался на пост мэра Феррары, но потерпел поражение. С 1997 по 1999 год был заместителем национального секретаря Итальянской народной партии.

3 октября 1999 года выставил свою кандидатуру на в выборах национального секретаря ИНП в ходе партийного съезда, но получил только 16 % голосов делегатов против 60,12 % у победителя Пьерлуиджи Кастаньетти и 13 % у бывшего министра научных исследований Ортензио Дзеккино, заручившегося поддержкой Чириако де Мита.

Вошёл в число основателей партии Маргаритка: Демократия — это свобода, затем вступил в Демократическую партию. 21 февраля 2009 года избран Национальной ассамблеей ДП национальным секретарём и занимал эту должность до 25 октября 2009 года, когда с результатом 34,31 % голосов проиграл общепартийные праймериз Пьерлуиджи Берсани (53,15 %).

С 28 апреля 2013 являлся министром по связям с парламентом и координации деятельности правительства в правительстве Летта, а с 22 февраля 2014 года занимает пост министра культурного наследия и культурной деятельности в правительстве Ренци.

Член Палаты депутатов XIV-го, XV-го и XVI-го созывов (2001—2013 годы). В Палате депутатов XIV-го созыва с 2001 по 2006 год входил во фракцию «Маргаритка-Олива». С 3 мая 2006 года по 7 ноября 2007 года возглавлял в Палате XV-го созыва фракцию «Демократическая партия-Олива». С 19 марта 2013 года состоит во фракции Демократической партии в Палате депутатов XVII-го созыва.

Литературная деятельность

Является автором нескольких романов:

• «Эта серебряная вода в жилах» (Nelle vene quell’acqua d’argento, 2006)
• «Внезапное безумие Иньяцио Рандо» (La follia improvvisa di Ignazio Rando, 2007)
• «Сначала» (Daccapo, 2011)
• «Нереальные тайны Себастьяно Дельгадо» (Mestieri immateriali di Sebastiano Delgado, 2013).

Личная жизнь

В 1986 году женился на Сильвии Бомбарди, у супругов две дочери: Катерина (род. 1990) и Мария Элена (род. 1997), в 2011 году семья распалась. 13 сентября 2014 года женился на Микеле Ди Бьязе (Michela Di Biase), председателе Комиссии по культуре коммунального совета Сутри в провинции Витербо (Лацио).

Ссылки

• Dario Franceschini. [it-it.facebook.com/paginaDarioFranceschini Pagina Ufficiale] (итал.). Facebook. Проверено 3 августа 2014.
• [www.treccani.it/enciclopedia/dario-franceschini/ Franceschini, Dario] (итал.). Enciclopedie on line. Treccani. Проверено 3 августа 2014.

Отрывок, характеризующий Франческини, Дарио

– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.


Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]