Цитглогге

Цитглогге, или Часовая башня (нем. Zytglogge) — часовая башня средневекового происхождения с астрономическими часами в исторической части Берна.

История

Цитглогге возникла предположительно между 1218 и 1220 годами как оборонительная башня на западном конце центральной городской улицы основанного в 1191 году Берна. Так как расширение Берна — ввиду его особого положения относительно реки Ааре — возможно было только в западном направлении, местоположение Цитглогге оказывалось всё более в глубине города. В связи с этим башня теряет своё оборонное значение. До бернского «Большого пожара» 1405 года она использовалась как тюрьма. После него она была воздвигнута вновь из бернского песчаника — как часовая башня. Её часы с боем являлись официальным определителем точного времени для города Берн. От Цитглогге официально измерялось т. н. «вегштунде» — мера для расчёта преодолённого за единицу времени транспортом расстояния. В XVI столетии башня принимает свой современный, изящный вид и оснащается новыми часами. В воротах её происходят оглашения решений городского собрания и новых законов и, с XVIII столетия, располагается пробирная палата. Последние архитектурные изменения в стиле позднего барокко были проведены в 1770—1771 годах.

Астрономические часы

Бернская Цитглогге является одной из старейших часовых башен Швейцарии. Собственно часы состоят из пяти, комбинированных в едином корпусе механизмов: движущего механизма, двух механизмов боя часов и двух механизмов, отвечающих за перемещение фигур. На часовой оси закреплены стрелки обоих больших верхних 12-часовых циферблатов и астролябии. Один из механизмов боя приводит в действие набат каждый час, другой — каждые четверть часа. Движущиеся фигуры часов находятся в особом эркере под восточным 12-часовым циферблатом, правее астролябии.

Астрономические часы (астролябия) в целом сохранилась со времён Великого пожара (то есть 1405—1406 годов). Небо и горизонт изображены в стереографической проекции со стороны северного полюса небосвода. Как и представлялось в то время, изображена геоцентрическая система мироздания, согласно которой созвездия окружают Землю. Вращающиеся части часов следуют предположительному перемещению звёзд, Солнца и Луны вокруг Земли. Изображение (символ) Солнца показывает действительное прохождение его относительно горизонта, указывает его восход и закат. Помимо движений Солнца и Луны часы демонстрируют также перемещение по небесной сфере созвездий зодиака. Символ Луны на другой часовой стрелке ежедневно отстаёт от символа Солнца и его часовой стрелки на 48 минут, поэтому через примерно 29,5 суток оба символа встречаются (в новолуние). Символ Луны при этом так вращается вокруг своей оси, что зритель видит её «тёмную» сторону. В верхней части астрономических часов имеется окошко, в котором указывается день недели. Движущий механизм центральной часовой оси расположен во внутренней части башни Цитглогге, оба механизма, отвечающие за движение созвездий Зодиака и за перемещением Луны находятся снаружи, на часовой стрелке Солнца, которая приводится в действие механизмом центральной часовой оси.

Примерно за 4 минуты перед завершением каждого часа появляются фигуры. Кукарекает петух, и сидящий в особой нише дурак бьёт в два висящие над ним колокола. Затем из башни появляется шествие вооружённых медведей (медведь является символом Берна, Bär в переводе означает медведь), которое обходит вокруг башни и снова в ней исчезает. Петух кукарекает второй раз и машет крыльями. Бородатый Крон (Хронос), бог Времени, переворачивает песочные часы и поднимает свой скипетр, давая сигнал к бою часов, и считает удары, которые совершает в такт Ганс фон Тан (Hans von Thann), позолоченный рыцарь в шлеме, с помощью особого молота по большому колоколу. Стоящий рядом лев поворачивает свою голову так, как будто он прислушивается к бою часов. После того, как удары колокола отзвучали, петух кричит в третий раз, оповещая о наступлении нового часа.

Находящиеся «на службе» астрономические часы Цитглогге были созданы в 1530 году мастером Каспаром Бруннером, швейцарским кузнецом предположительно немецкого происхождения. Его изготовления движущий механизм типа «балочных весов» был заменён 150 лет позднее находящимся ныне в эксплуатации маятничным.

Филателия

В 1960 году швейцарская почта выпустила в серии «История почты и памятники зодчества» марку достоинством в 60 раппен с изображением Цитглогге. В 1967 году тот же мотив был выпущен на фиолетово волокнистой бумаге.

Башне Цитглогге посвящён совместный российско-швейцарский выпуск 2014 года  (ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1825) с изображением башни и часов на ней.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Цитглогге

Отрывок, характеризующий Цитглогге

Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.