Шавырин, Борис Иванович

Шавырин Борис Иванович
Дата рождения:	27 апреля (10 мая) 1902(1902-05-10)
Место рождения:	Ярославль, Российская империя
Дата смерти:	9 октября 1965(1965-10-09) (63 года)
Место смерти:	Москва, СССР
Страна:	СССР СССР
Научная сфера:	артиллерия
Место работы:	СКБ-4, СКБ ГА
Учёная степень:	доктор технических наук
Альма-матер:	МВТУ имени Н. Э. Баумана
Известен как:	конструктор миномётного и реактивного вооружения
Награды и премии:

Бори́с Ива́нович Шавы́рин (1902 — 1965) — советский конструктор миномётного и реактивного вооружения. Герой Социалистического Труда. Лауреат Ленинской премии.

Биография

Родился 27 апреля (10 мая) 1902 года в Ярославле в семье железнодорожного рабочего. Окончил Ярославский вечерний рабочий факультет (1925), затем МВТУ имени Н. Э. Баумана (1930) по специальности «инженер-механик». Работал инженером в производственном отделе Орудийно-оружейно-пулемётного объединения, параллельно занимался преподавательской деятельностью, вёл в МВТУ курс сопротивления материалов.

С 1932 года — старший инженер-конструктор, затем начальник КБ на заводах.

В 1937—1938 годах — в Специальном конструкторском бюро № 4 (СКБ-4) при Ленинградском артиллерийском заводе № 7 имени М. В. Фрунзе (завод «Арсенал») под руководством Шавырина и при его непосредственном участии была создана система советского миномётного вооружения (50-мм ротный, 82-мм батальонный, 107-мм горно-вьючный и 120-мм полковой миномёты).

Опыт боевых действий на Халхин-Голе и особенно во время финской войны 1939—1940 годов убедительно показал, что минометы являются незаменимым оружием пехоты в современном бою, особенно в условиях закрытой труднопроходимой пересечённой местности.

В соответствии с Постановлением ЦК ВКП(б) от 30 января 1940 года «Об увеличении производства миномётов и мин», был увеличен выпуск миномётов и расширены опытно-конструкторские работы по ним в других КБ.

Помимо миномётов в 1939—1940 годах СКБ-4 Шавырина разработало и сдало на вооружение ВМФ большой морской бомбомет БМБ-1 для глубинных бомб, которым оснащались корабли противолодочной обороны.

Накануне Великой Отечественной войны Наркомат госбезопасности завёл на Шавырина уголовное дело по обвинению его во «вредительстве, злостном и преднамеренном срыве создания миномётов», распоряжение о его аресте было подписано наркомом госбезопасности и генеральным прокурором. Однако по настоянию наркома вооружений Б. Л. Ванникова он не был осуждён. Тем не менее главный конструктор практически всех советских миномётов Шавырин был вынужден из СКБ-4 перейти на работу в СКБ НИИ-13.

С первых же дней Великой Отечественной войны конструкторский коллектив под руководством Шавырина, эвакуированный в Пермь, настойчиво работал над модернизацией и упрощением конструкций миномётов.

Придавая особое значение дальнейшему совершенствованию миномётного вооружения, 11 апреля 1942 года ГКО принял постановление, на основании которого в подмосковной Коломне на территории завода № 4 на базе специалистов СКБ НИИ-13, конструкторов ленинградского завода № 7 и киевского КБ «Арсенал» было создано Специальное конструкторское бюро гладкоствольной артиллерии (СКБ ГА, ныне ОАО "Научно-производственная корпорация «КБ машиностроения»), при котором было создано опытное производство. Шавырин был назначен начальником и главным конструктором СКБ, он оставался руководителем СКБ до конца жизни. За три военных года в самых неблагоприятных условиях, наряду с технической помощью серийным заводам, конструкторы и инженеры Специального конструкторского бюро выполнили порядка 50 ОКР и НИР, из них половина завершилась изготовлением опытных образцов оружия. Простота и технологичность конструкций советских миномётов позволили развернуть в короткие сроки их массовое производство и полностью обеспечить потребности фронта.

После окончания войны с принятием на вооружение (а значит и в серийное производство) новых образцов наркоматы уже не торопились. Высказывались даже мнения, что, якобы, миномёты исчерпали себя. И всё же в начале 1950-х были сданы на вооружение 160-мм миномёты и 240-мм миномёты, а также 82-мм и 107-мм безоткатные орудия сопровождения пехоты. Позднее разработаны и изготовлены два опытных образца миномёта на гусеничном ходу калибра 420 мм с дальностью стрельбы до 25 км миной со спецзарядом (ведущий конструктор С. П. Ванин). Внушительные орудия прошли на военном параде по Красной площади. На этом этап работы СКБ под руководством Шавырина по гладкоствольной миномётной артиллерии закончился.

Вторая мировая война дала мощный толчок обновлению вооружений ведущих стран, в том числе и СССР. В связи с возросшей ролью бронетехники были востребованы массовые средства её поражения кумулятивными зарядами, причем с высокой точностью. Специалисты доказали, что такую боевую задачу успешно могут выполнять ПТУР — противотанковые управляемые ракеты, к разработке которых немцы приступили ещё в конце войны. Эти проекты были потом продолжены в ряде западных стран. Для СКБ это была твёрдая перспектива, и главный конструктор ухватился за новую тематику. Под руководством Бориса Ивановича Шавырина был разработан комплекс «Шмель» (конструктор С. П. Непобедимый), который в 1960 году показал хорошие результаты на полигоне в присутствии Н. С. Хрущёва. Результатом напряженного труда главного конструктора стали так же: комплекс «Скорпион», комплекс «Малютка», переносной зенитно-ракетный комплекс «Стрела-2», подвижный комплекс с баллистической ракетой «Гном».

Доктор технических наук (1952), член-корреспондент ААН (1949).

Умер 9 октября 1965 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 6).

Награды и звания

• Герой Социалистического Труда (16.9.1945).
• два ордена Ленина (8.6.1949; 16.9.1945)
• орден Суворова II степени (18.11.1944)
• два ордена Трудового Красного Знамени (16.4.1942)
• медали
• Ленинская премия (1964)
• Сталинская премия первой степени (1942) — за разработку конструкций миномётов
• Сталинская премия второй степени (1950) — за работу в области вооружения
• Сталинская премия второй степени (1951) — за работу в области военной техники

Память

• В Мемориальном парке Коломны установлен его бронзовый бюст (1985), одна из улиц Коломны названа его именем.
• В Ярославле существует проезд Шавырина (Дзержинский район).

Литература и источники

• Вероника Ушакова. Первый руководитель (к 110-летию со дня рождения выдающегося конструктора миномётной и ракетной техники Бориса Ивановича Шавырина) // «Родина», май 2012, стр.34-35
• Выдающийся конструктор Б. И. Шавырин и спорт в Коломне / Авт.-сост. В. В. Макеев. М.: Советский спорт, 2012. — 200 с., ил., 1000 экз, ISBN 978-5-9718-0624-0

Ссылки

• [bse.chemport.ru/shavyrin_boris_ivanovich.shtml Большая Советская Энциклопедия]
• [vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/HISTORY/MINA/MINA.HTM Сборник «Оружие победы» (под ред. В. Н. Новикова, М., Изд. «Машиностроение»,1985)]
• [militera.lib.ru/memo/russian/vannikov/index.html Ванников Борис Львович. Записки наркома]
• [militera.lib.ru/memo/russian/novikov_vn/index.html Новиков Владимир Николаевич. Накануне и в дни испытаний]
• [militera.lib.ru/research/nekrich/index.html Некрич Александр Моисеевич. 1941, 22 июня]
• [web.archive.org/web/20070929101904/www.rustrana.ru/article.php?nid=29054 Рустрана. Ру]
• [m6-1976.narod.ru/about/our_famous.html Сайт выпускников МВТУ им. Н. Э. Баумана. Машиностроительный факультет, кафедра М-6]
• [www.psj.ru/text/200605100100.htm Сетевой журнал «Хранитель»]

Отрывок, характеризующий Шавырин, Борис Иванович

– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.