Шези, Антуан-Леонар
| Антуан-Леонар Шези | |
| Antoine-Léonard Chézy | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
31 августа 1832 (59 лет) |
| Место смерти: | |
Антуа́н-Леона́р Шези́ (фр. Antoine-Léonard Chézy; 15 января 1773 года, Нёйи-сюр-Сен — 31 августа 1832 года, Париж ) — французский ориенталист, первым переведший на французский язык классические произведения санскритской литературы.
Биография и труды
Был в национальной библиотеке библиотекарем по отделу рукописей.
Издал перевод поэмы Джами: «Лейли и Меджнун» («Les amours de Medjneun et Leila», 1807); затем посвятил себя исключительно санскритологии и занял вновь основанную кафедру санскритского языка в Коллеж де Франс (1814).
Его преподавание дало блестящие результаты; под его руководством выработались такие санскритологи как Бопп, Бюрнуф, Лассен (Christian Lassen) и др.
Шези издал по санскритской литературе:
- «Analyse du Megha Doutah, poème de Kâlidasa» (1817),
- «Episode de la Mort de Yadjânadatta (Ramayana)» (1826),
- «La Reconnaissance de Sacountala» (1830)
- под псевдонимом d’Apudy: «Amarou Satnaka. Anthologie érotique d’Amarou» (1831).
Перевёл отрывок из арабского натуралиста Казвини в «Арабской хрестоматии» Сильвестра де Саси.
Оставил в рукописях персидскую хрестоматию, персидскую антологию, санскритскую хрестоматию, санскритскую грамматику, словарь санскритско-французский, анализ Рамаяны, мемуары и др.
Умер от холеры 31 августа 1832 года.
Напишите отзыв о статье "Шези, Антуан-Леонар"
Литература
- Шези, Антуан-Леонард // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
- При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
Отрывок, характеризующий Шези, Антуан-Леонар
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.
