Шеин, Алексей Семёнович
Поделись знанием:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
| Алексей Семёнович Шеин | |
 | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Принадлежность | |
| Годы службы | |
| Звание | |
| Командовал |
армией |
| Сражения/войны | |
Алексéй Семёнович Шéин (август 1652[1][2] — 12 февраля 1700) — русский государственный и военный деятель, ближний боярин (с 1695), первый русский генералиссимус (28.06.1696).
Содержание
Биография
Последний представитель древнего боярского рода. Единственный сын стольника Семёна Ивановича Шеина. Его прадед Михаил Борисович Шеин командовал русскими войсками во время Смоленской войны 1632—1634 годов. Русские войска потерпели поражение. Михаил Шеин был обвинён в измене и казнён, а его семья сослана в Симбирскую губернию.
В молодости Алексей Шеин присутствовал при казни Степана Разина, состоявшейся 6 июня 1671 года. Позже он присутствовал при коронации Петра I и Ивана V (в 1682 году).
Царевна Софья Алексеевна 25 марта 1682 года пожаловала Алексею Шеину боярское достоинство. В 1680—1681 годах Алексей Шеин был воеводой в Тобольске и в 1683—1684 годах в Курске.
Прославился участием в Крымских походах 1687 и 1689 годов и в Азовских походах 1695—1696 годов. Во время первого, неудачного Азовского похода, Шеин командовал Преображенским и Семёновским полками. Во время второго Азовского похода, в 1696 году, он был командующим сухопутными войсками. 
За взятие Азова царь Пётр присвоил Шеину беспрецедентное в России звание генералиссимуса и наградил золотым кубком, который весил 6-7 фунтов[3]. Кроме того, «за службу в поход под Азовом» по указу Петра I от 27 декабря 1696 (6 января 1697) года Шеин получил «в Алаторском уезде Барыжскую слободу крестьян и бобылей 305 дворов со всеми угодьи»[4].
Позже Пётр I назначил Шеина главнокомандующим всей армией, командующим артиллерией, конницей и главой (судьей) Иноземского приказа. В 1697 году Шеин служил в Азове, руководил строительством морской гавани в Таганроге[5]. Ему приходилось постоянно отражать набеги турок и татар.
В 1698 году Шеин участвовал в подавлении стрелецкого бунта. Позже Шеин попал в немилость Петра I за то, что не разоблачил связь стрельцов с царевной Софией. Когда Пётр I начал стричь боярские бороды, первым он состриг бороду Алексею Шеину. По другой версии, немилость Петра была только временной ссорой из-за того, что Шеин слишком мягко наказал бунтарей-стрельцов, а бороду боярину состригли с его согласия[6]. Похоронен Шеин в Троице-Сергиевой лавре.
Память
Банком России 01.04.2013 были выпущены три памятных монеты, из серии «Выдающиеся полководцы и флотоводцы России», посвященные А. С. Шеину. На реверсах монет изображено:
- На серебряной монете номиналом 3 рубля: на зеркальном поле диска слева — рельефный портрет А. С. Шеина c саблей в руке, справа у канта — рельефное изображение крепости, справа вверху вдоль канта — надпись: «А. С. ШЕИН», внизу — даты в две строки: «1662» и «1700», на втором плане — парусное судно на морской глади.[7]
- На серебряной монете номиналом 25 рублей: на зеркальном поле диска справа — рельефный портрет А. С. Шеина в парадном старорусском платье с булавой в руке, слева от него — на фрагменте каменной стены — картуш с датами в две строки: «1662», и «1700», за стеной — обобщенные символы военных побед и реформ: солдат в европейском платье, мортира, копье с вымпелом — значком, бердыш и знамя второго Азовского похода, на дальнем плане крепостная башня, в центре — весельная шлюпка и парусник на морской глади, справа вдоль канта — надпись: «А. С. ШЕИН».[8]
- На золотой монете номиналом 50 рублей: на зеркальном поле диска — рельефный портрет А. С. Шеина в европейском платье и парике, слева от него — даты в две строки «1662» и «1700», внизу вдоль канта — надпись: «А. С. ШЕИН».[9]
- Памятные монеты, посвященные А. С. Шеину
- RR5111-0260R.jpg
Серебряная монета, номинал 3 рубля
- RR5115-0082R.jpg
Серебряная монета, номинал 25 рублей
- RR5216-0096R.jpg
Золотая монета, номинал 50 рублей
Напишите отзыв о статье "Шеин, Алексей Семёнович"
Примечания
- ↑ [www.history.tver.ru/cr/shein.html Тверская земля в военной истории России. Шеин А.С.]. www.history.tver.ru. Проверено 9 ноября 2015.
- ↑ В литературе и российской нумизматике распространена ошибочная дата — август 1662 года. Cм., к примеру: Седов П. В. К истории ранней биографии «генералиссимуса» Алексея Семеновича Шеина … С. 8.
- ↑ Расторгуев В. И. Воронеж — родина первого Адмиралтейства. — Воронеж: Воронежский гос. ун-т, 2007. — 533 с.
- ↑ Пётр I. [www.nlr.ru/e-res/law_r/search.php?part=15®im=3 О пожаловании боярина Шеина, адмирала Лефорта и генерал-комиссара Головина вотчинами, за их службу в поход под Азовом] // Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. — СПб.: Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1830. — Т. III, 1689—1699, № 1563. — С. 271.
- ↑ В. Г. Рубан в 1773 г. опубликовал «Журнал боярина А. С. Шеина о походе к Азову и о построении крепости Таганрог».
- ↑ Незадолго до своей смерти Пётр хотел даже установить памятник Алексею Шеину в Александро-Невской лавре.
- ↑ [cbr.ru/bank-notes_coins/base_of_memorable_coins/coins1.asp?cat_num=5111-0260 Памятные монеты России, А. С. Шеин (3 рубля)]
- ↑ [cbr.ru/bank-notes_coins/base_of_memorable_coins/coins1.asp?cat_num=5115-0082 Памятные монеты России, А. С. Шеин (25 рублей)]
- ↑ [cbr.ru/bank-notes_coins/base_of_memorable_coins/coins1.asp?cat_num=5216-0096 Памятные монеты России, А. С. Шеин (50 рублей)]
Литература
- Шеин, Алексей Семенович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Советская историческая энциклопедия. — М., 1976. — Т. 16. — С. 237.
- Седов П. В. [www.spbiiran.nw.ru/wp-content/uploads/2014/11/Журнал_10-.pdf К истории ранней биографии «генералиссимуса» Алексея Семеновича Шеина] // Петербургский исторический журнал: исследования по российской и всеобщей истории. — 2016. — № 2(10). — С. 6-16.
Ссылки
- Могильников В. А., Шеин А. Г. [www.history.tver.ru/cr/shein.html Первый русский генералиссимус]. Тверской военно-исторический интернет-центр (25 октября 2010). Проверено 17 июня 2012. [www.webcitation.org/68eaoBb68 Архивировано из первоисточника 24 июня 2012].
- Крюков В. [old-kursk.ru/people/shein.html Воевода большого полку…] // Городские известия. — 2003, 22 февраля.
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Шеин, Алексей Семёнович
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
